– Я не мог вынести столпотворения в помещении, – объяснил Ирод, опустив уголки толстых губ. – Тьфу! Некоторые из этих неблагодарных не мылись с тех пор, как повитуха вытерла их грязной тряпкой.
– Ты сказал – Ирод. Не царь, не царевич?
– У меня должен быть титул! Моим отцом был Антипатр, идумейский царевич, который был правой рукой еврейского царя Гиркана. Потом приспешники претендента на трон убили его. Отца очень любили римляне, включая Цезаря. Но я расправился с его убийцей, – довольно произнес Ирод. – Я видел, как он умирал, валяясь на вонючих трупах моллюсков в Тире.
– Смерть не для еврея, – заметил Деллий со знанием дела.
Он внимательнее присмотрелся к Ироду, пораженный уродством этого человека. Ирод был очень похож на Мецената, близкого друга Октавиана, хотя их предки происходили из совершенно разных мест. Оба они напоминали лягушек. У Ирода были глаза навыкате, но не голубые, как у Мецената, а тусклого цвета черного обсидиана.
– Насколько я помню, – продолжал Деллий, – весь юг Сирии встал на сторону Кассия.
– Включая евреев. И я лично признателен этому человеку, несмотря на то что Рим Антония считает его предателем. Он разрешил мне прикончить убийцу моего отца.
– Кассий был воином, – грустно промолвил Деллий. – Если бы и Брут был воином, сражение у Филипп могло бы закончиться совсем по-другому.
– Птицы щебечут, что у Антония тоже был неумелый партнер.
– Странно, до чего громко могут щебетать птицы, – ухмыльнулся Деллий. – Так что привело тебя к Марку Антонию, Ирод?
– Ты, наверное, заметил пятерых убого одетых воробьев среди стаи ярких фазанов там, внутри?
– Нет. Все выглядели для меня как яркие фазаны.
– О, они там, мои пять воробьев из синедриона! Демонстрируют свою исключительность, стоя от остальных как можно дальше.
– Это значит, что они торчат в углу, за колонной.
– Правильно, – кивнул Ирод, – но, когда появится Антоний, они выступят вперед, стеная и бия себя в грудь.
– Ты еще не сказал мне, почему ты здесь.
– На самом деле там больше пяти воробьев. Я, как сокол, слежу за ними. Они намерены увидеть триумвира Марка Антония и изложить ему свое дело.
– Какое дело?
– Что я плету интриги против законных наследников и что мне, иноверцу, удалось настолько втереться в доверие к царю Гиркану и его семье, что меня считают женихом дочери царицы Александры. Это кратко. Чтобы выслушать полную версию, понадобятся годы.
Деллий удивленно прищурил хитрые карие глаза:
– Иноверец? Кажется, ты сказал, что ты еврей.
– Не по закону Моисея. Мой отец женился на набатейской царевне Кипре. Арабке. А поскольку евреи считаются евреями по материнской линии, дети моего отца стали иноверцами.
– Тогда чего ты надеешься добиться здесь, Ирод?
– Всего, если мне разрешат сделать то, что необходимо. Евреям нужна твердая рука – спроси любого римского наместника Сирии с тех пор, как Помпей Великий сделал Сирию провинцией. Я намерен быть царем евреев, нравится им это или нет. И стану им, если женюсь на царевне из династии Хасмонеев, ведущей свой род от Иуды Маккавея. Наши дети будут евреями, а я намерен иметь много детей.
– Значит, ты здесь, чтобы защищать себя? – спросил Деллий.
– Да. Делегация синедриона потребует, чтобы меня и всех членов моей семьи выслали под страхом смерти. Сами они не могут это сделать без разрешения Рима.
– Да, трудная задача, если принять во внимание поддержку Кассия! – весело воскликнул Деллий. – Антонию надо будет выбирать между двумя фракциями, которые поддерживали не того человека.
