Гримур только загадочно ухмыльнулся. Похоже, он сам переделал цитату и имел в виду именно невозможность познания.
Я допил коньяк и встал.
– Спасибо за угощение. Мне пора.
Вторым красноречивым указанием на дверь я не пренебрёг. Излишняя навязчивость не только неприятна, но и может вызвать подозрения.
Гримур проводил меня до дверей, но за локоть брать не стал. Однако шёл так, чтобы всё время быть между мной и задёрнутой звукопоглощающей занавесью клеткой с Аранеем.
– Всего доброго, – пожелал он на пороге.
– Спокойной ночи. И ещё раз извините.
Коммодор кивнул и закрыл дверь, а я спустился по ступенькам и направился к себе.
Не верил я в нежную заботу Гримура о сне Аранея. Даже у засушенных паукообразных глаза продолжают блестеть, будто стеклянные. А семь глаз, которые я с трудом разглядел в темноте за занавесью, были тусклыми.
Я прошёл больше половины пути до своего коттеджа, когда меня окликнули.
– Добрый вечер, Вольдемар!
На крыльце своего коттеджа сидел медиколог Борацци, курил трубку и махал мне рукой. Я подошёл.
– Здравствуйте, Рустам. Травитесь потихоньку?
– Не потихоньку, а напропалую, – поправил он. В отличие от вчерашнего, сегодня у Борацци было прекрасное настроение. Он даже шутил, чего я, исходя из данных представительского досье, за ним не подозревал.
– Может, ещё и наркотики употребляете? – в свою очередь пошутил я. – Говорят, половина медикологов этим не брезгует. Свободный доступ, знаете ли…
– Врут! – покачал головой Рустам.
– Ой ли?
– Вне всякого сомнения! – безапелляционно заявил он. – Не половина, а три четверти.
Я рассмеялся.
– К сожалению, – вздохнул медиколог, – я принадлежу к четвёртой четверти. Табак и спиртное – вот и все мои грехи. Кстати, не желаете ли по рюмочке?
– Спасибо, нет. Мы только что с коммодором немного выпили, и мне хватит. Завтра с утра на плато работать.
– Пили с Сильвером? Тогда понятно… Где уж нам уж… У него всё спиртное земного производства.
– С Сильвером? – удивлённо переспросил я. – С чего это вы Гримура так называете? Коммодор ведь не седой[1]…
– Причём здесь седина? – покосился на меня Борацци, но тут же понял. – Ах, вы об этимологии имени… Не я один, все его так за глаза зовут. Был в древности одноногий пират с таким именем. У Гримура с ним много общего: ходит, будто на костылях, вечно мрачный, живёт в полутьме… Да ещё эта клетка с пауком.
«Надо же, – подумал я, – выходит, не у одного меня возникла ассоциация с романом Стивенсона».
– Между прочим, Вольдемар, вы мне должны бутылку ха-орошего коньяку! – неожиданно заявил Борацци.
– За Куги?
– А за что же ещё? Такое животное дорогого стоит. По-дружески, почти за бесценок уступаю.
– А подушка с антигравитационной прослойкой вас не устроит?
Борацци глубоко затянулся, шумно выдохнул, и я понял, почему у него сегодня прекрасное настроение. К запаху табачного дыма примешивался запах перегара.
– Скаредный вы, однако, человек… – иронично заметил он.
– Бутылку так бутылку, – согласился я. – Но качество не обещаю. Я ещё в свой бар не заглядывал.
– Как минимум, одна бутылка хорошего коньяку должна быть, – заверил Рустам. – Фирма всем презентовала.
– Договорились, – сказал я, протягивая руку для прощания. – Как только, так сразу.
Борацци словно не заметил моей руки.
– А у меня сейчас как раз это самое «только», – сообщил он. – И я не против «сразу».
– Не-ет! – рассмеялся я. – Сейчас не получится. Мне ещё кое-что по работе предстоит сделать. Но за мной не заржавеет.
