По берегам озера стоят старые фермы. Просторы в Вуароне российские, так что у каждой фермы земли – необозримо. У Кристианы ферма наследственная – и стада были, и козы, и куры, и поля плодоносили, а ее муж Патрик двадцать лет проработал булочником. Теперь сельское хозяйство свернулось, и семья осталась без работы. Но рональпийцы всегда что-нибудь придумают. Исчезли покупатели яиц и молока – их можно купить в любом магазине, зато количество путешественников увеличилось на порядки. И Патрик с Кристианой оборудовали на своей бывшей ферме chambres d’hote – комнаты для гостей. Это совсем не то что отель: здесь живешь как дома, питаешься вместе с хозяевами, общаешься, у каждого гостя своя комната с ванной и туалетом. Деревенский уют, озеро, тишина, на лугу пасутся хозяйские лама и лошадь, в подклети – белые голуби и попугаи. И стоит этот отдых на природе копейки. Хозяевам нравится новое дело: в гостиной висит карта мира, истыканная разноцветными кнопками: они отмечают страны, гостей из которых принимали. Теперь у них появилась и Россия. Одновременно со мной на ферме остановились два инвалида в колясках (для них здесь специально оборудованные комнаты), журналист из региональной газеты, предприниматель, уставший от городской суеты, и мы все вместе ели дофинский гратен, салаты с грядки, сыры собственного изготовления и домашний пирог.
Шамбери
Жан-Жак Руссо, прибывший из Женевы в Шамбери и проживший на окраине города в поместье Шарметт «единственный счастливый период в своей жизни», настолько проникся экологическим, как сказали бы теперь, сознанием, что дальше всю жизнь порицал прогресс (а какой уж особенный прогресс был в середине 18 века!), считая, что страсть к роскоши истощает Землю, и стал автором бестселлера «Новая Элоиза», романа в письмах. Это были письма к его возлюбленной, с которой они встретились в Шамбери. Руссо считал, что весь свой «магазин идей» он обрел именно здесь. Теперь в Шарметт – дом-музей, где два раза в неделю играется костюмированный спектакль: посетитель как бы попадает в XVIII век в гости к самому Жан-Жаку. На удивительных кроватях спали тогда люди: коротких, с десятком подушек – почти сидя. Потому что боялись позы смерти: лежат только покойники.
О том, что Вы приближаетесь к Шамбери, указывает крест на горе напротив. Католический дух, выветрившийся из светской Франции, чувствуется здесь повсюду. Внутри церквей – иллюзия рельефов, каменной резьбы, на самом деле – это рисунки-«обманки» пьемонтских мастеров двухсотлетней давности. Эти «обманки» были первыми, так что шамберийцы ими гордятся. К обманкам пришлось прибегнуть, поскольку церкви были разграблены и разрушены проклятыми революционерами. Для гренобльцев революционеры – рыцари равенства и братства, для шамберийцев – разбойники. Американцы тоже разбойники: в конце второй мировой уничтожили треть города, сбросив на него 720 бомб (жители сосчитали), но в отличие от Гренобля Шамбери залатали не бетонными коробками, а создали иллюзию архитектурного ансамбля. Центр Шамбери – это XIV–XV век. Поскольку раньше здесь текли речки, а местность была болотистой, то дома строили на высоких столбах, и улиц как таковых не было, улицы – это туннели в самих домах, а еще шамберийцы умудрились построить подземные туннели, высотой в человеческий рост. Шамбери был столицей большого Савойского герцогства, простиравшегося до Ниццы, Женевы, Турина, и только в 1860 году Савойя распалась на три части: одна отошла к Франции, две другие – к Италии и Швейцарии. Но и сегодня жители Савойи (теперь так называются департаменты – Савойя и Высокая Савойя) чувствуют единство со своими соседями-альпийцами.
