– Все? Профукал подарок? Ты хоть знаешь, сколько я за книгу отвалила? Знаешь? Я пашу, как проклятая, с утра до ночи, а ты… Дурачок неблагодарный! Неужели ты думаешь, я не догадалась, что ты свою новую, дорогую книгу выменял на этот старый хлам? Да что же ты за бестолочь такая?
Резким движением распахнув дверь, Анна вытолкнула Борьку в подъезд.
– Проваливай! И без книги домой не возвращайся!
На шум, из квартиры напротив выглянула Ольга Петровна, соседка с вечно недовольным лицом.
– Анечка, ты бы присмотрела за своим-то! Совсем распоясался. Не ровен час, в психушку загремит.
– Сами разберемся! – огрызнулась Анна, втягивая сына обратно в квартиру.
– И нечего на меня злиться! – не унималась соседка. – Лучше прислушайся! Нормальный ребенок не будет за машиной скорой помощи носиться и орать, как очумелый.
– Орать? – Аня подавила смешок. – В следующий раз, Ольга Петровна, очки лучше протирайте, когда в окно пялитесь. Борька и орать? Ну и сказанули!
– Да-да! Орать! Так орать, что голуби с проводов чуть не попадали, – обидевшаяся на грубость Анны соседка с грохотом захлопнула дверь.
– Слышал, Борька, опять соседи жалуются! – Анна замахнулась кухонным полотенцем. – Вот что прикажешь с тобой делать, а? Ни дома, ни на улице от тебя покоя нет, – она замолчала на мгновение, что-то, обдумывая, и спросила: – Борь, а ты и правда кричал?
Не дождавшись ответа, отхлестала сына полотенцем и усевшись на пол, разревелась в голос.
– Сил моих больше нет! Брошу все к чертям собачьим и уеду куда глаза глядят!
– Мамочка, не уезжай, – Борька прижался к ней и зарылся носом в ее светлые кудри. – Я больше не буду за машиной бегать и кричать не буду.
Перестав плакать, Анна подняла на сына глаза, боясь поверить тому, что слышит его голос.
– Повтори, что сказал! – попросила она.
– Мамочка, я больше не буду кричать, – осипшим голосом выдавил из себя Борька.
– Кричи, Борька, всегда кричи! – Анна плакала и смеялась одновременно. – А голос-то почему такой охрипший? Деньги, что Галина дала, на мороженое спустил? Точно, знаю я тебя как облупленного.
Не выпуская руки сына, она схватила телефон и, набрав номер подруги, разревелась в трубку:
– Галка, не поверишь, Борька заговорил!
***
Анна резко прихлопнула ладонью трезвонивший будильник.
– Скоро выброшу тебя к чертям собачьим, – проворчала она потягиваясь.
Но одна лишь мысль о скором избавлении от ненавистных ранних подъемов и восьмичасовых смен на заводе прогнала остатки хмурости. Анна позволила себе еще немного понежиться в постели, с головой окунаясь в грезы о далекой стране, где ее ждут богатства и любовь. Намечтавшись, она погладила по голове спящего сына.
– Ты будешь гордиться своей мамой, малыш. Обещаю.
Закончив водные процедуры, Анна вошла на кухню, где уже дымился чай в чашках, а Борька, сосредоточенно хмуря лоб, старательно размазывал маргарин по толстому ломтю батона.
– Ты чего так рано подорвался? Спал бы еще! Не нужно тебе больше на улице маяться, вон, глянь в окно, снег срывается.
Борька протянул матери бутерброд, тут же ловко отрезал новый ломоть и, собрав ножом остатки маргарина с помятой вощеной бумаги, принялся усердно размазывать бледное месиво по крошащейся поверхности батона.
– Сынок, поговори со мной! – Анна наклонила голову, пытаясь поймать взгляд сына.
Борька набрал полную грудь воздуха, но вместо того, чтобы заговорить, подул в кружку с кипятком.
