И маркиз де Вильдавре отвернулся, недовольно надувшись.
Поравнявшись с ними, Анжелика де Пейрак и ее свита обнаружили обоих в мрачном расположении духа.
После очередного дня плавания флотилия снова бросила якорь в одном из пустынных заливов реки Святого Лаврентия. По обычаю, капитаны всех кораблей явились на «Голдсборо» к общей трапезе, в ходе которой обсудили события прошедшего дня и наметили планы на следующий.
– Мы скоро будем в Тадуссаке.
– Первое французское поселение!
– Надеемся, что нам там окажут не слишком скверный прием!
– Да с чего бы вдруг? Это всего лишь небольшое уединенное местечко, без серьезной охраны. Сила на нашей стороне. Да и к тому же намерения наши вполне миролюбивы.
Флот и вправду был в отличной форме и состоял из трех кораблей водоизмещением от двухсот до трехсот пятидесяти тонн: суда небольшие, однако вооруженные шестьюдесятью пушками. На якорь встали под прикрытием мыса, который защищал от любых неожиданностей. Две маленькие яхты голландской работы выполняли роль разведчиков и одновременно сторожевых собак. Они были сконструированы таким образом, что у каждой в трюме умещалось две пушки, а на палубе спереди и сзади располагалось по пищали, которые вполне могли нанести серьезный ущерб, если умело прицелиться.
Одна из яхт называлась «Ларошелец», другая «Пустынная гора». «Ларошельцем» командовал Кантор, младший сын Анжелики и Жоффрея де Пейрака, который, несмотря на свои шестнадцать лет, был уже искушенным морским офицером. Морскую науку он постигал в Средиземноморье, где плавал с отцом с десяти лет, и в Карибском море.
«Пустынная гора» ходила под командованием Ванно, опытного корсара, служившего пирату по прозвищу Золотая Борода. Из всех старых соратников граф де Пейрак выбрал именно его, поскольку тот имел прекрасную репутацию, не был ни за что осужден во Франции и к тому же был католиком.
Вопрос религии вынуждал строго подходить к составу экипажа и назначению старших офицеров. Вербовать для плавания в Новую Францию офицеров-протестантов было невозможно. Их бы в лучшем случае арестовали как предателей, а в худшем – повесили. Включать в команду иностранцев было тоже рискованно. Но граф де Пейрак ходил под собственным флагом как частное, независимое лицо, и его экипаж, где бы он ни был набран, должен быть принят не хуже самого графа.
Однако, несмотря ни на что, ему и здесь пришлось выбирать. Командиром «Голдсборо» остался норвежец Эриксон, человек молчаливый и осторожный, умевший не привлекать к себе внимания. Жоффрей де Пейрак оставил ему четверых испанцев личной охраны, за долгие годы службы снискавших его особое доверие. Лишись они сейчас этих обязанностей, им просто некуда будет себя деть.
Испанцы тоже были немногословны, жили замкнуто и не общались с французским населением, как не общались с матросами или переселенцами Пейрака.
Капитанами двух других кораблей были граф д’Юрвиль и шевалье де Барсампюи, французские аристократы из хороших семей, которые ничем не выделялись бы среди квебекской знати при условии, что никто не станет копаться в их прошлом и выискивать причины, по которым они покинули Францию и отправились бороздить моря.
Подойдя, Анжелика сразу заметила огорченную физиономию Вильдавре и угрюмую и насупленную – интенданта Карлона. Ага! Похоже, приятели повздорили… Она еще издали видела, как маркиз размахивал руками, а потом отвернулся и топнул ногой.
