Он был совершенно спокоен, и, похоже, ситуация его даже забавляла.
«Что еще он замыслил? – спрашивала Анжелика. – Кто устроил это… бегство отца д’Оржеваля?» Жоффрей как-то намекал ей, что у него на жалованье есть тайный шпион в самом сердце Квебека.
Она с немым вопросом вглядывалась в эти незнакомые лица, такие разные, но все счастливые и оживленные. Похоже, ими овладевала безудержная веселость.
– Я так боялся за вас, – вновь заговорил Пейрак, воспользовавшись тем, что все были заняты разговором, чтобы еще немного побыть рядом с ней. – Этот пушечный выстрел мог иметь катастрофические последствия… К счастью, я получил письмо господина де Фронтенака, в котором он заверил меня, что речь идет о прискорбной ошибке и что теперь все уладилось, несмотря на то что ответ «Голдсборо» был весьма резким.
– Да, ваш ответ был решительным и резким, – подхватил Фронтенак, услышав последние слова. – Слава богу, никто не погиб, разрушен один-единственный дом… После того, что произошло, мы еще легко отделались… Я вам потом объясню.
С города словно спали злые чары. Повсюду бегали осмелевшие дети, они пили-ели, пытались вызывать индейцев на соревнование в беге и стрельбе и любовались нарядами знатных дам и господ из Верхнего города, которые сегодня спустились в Нижний.
Люди Пейрака и его домочадцы знакомились с горожанами, приветливые девушки угощали их пивом и вином.
Анжелика была удивлена, увидев, как Онорина подошла к маленькому воспитаннику семинарии и обняла его. Затем они встали рядом, взявшись за руки и серьезно глядя друг на друга.
Анжелика подошла к ним:
– Почему ты обняла этого мальчика? Откуда ты его знаешь?
Онорина покачала головой:
– Разве ты не помнишь? Я дала ему леденец, когда он приходил к нам в прошлом году, перед тем как все сгорело.
У Онорины была поразительная память и на лица, и на все вообще, Анжелика не раз в этом убеждалась.
Теперь и она узнала маленького Марселена, племянника господина де Л’Обиньера, которого ирокезы, взявшие в плен три года тому назад, вернули окружившим их на берегах Кеннебека канадцам в обмен на свою свободу.
Мальчик не произнес ни слова.
– Ты сохранил шарики, которые дал тебе Тома? Ответь мне. Ты ведь теперь говоришь по-французски?
Но ребенок молчал. Тем не менее по хитрому и недоверчивому выражению, промелькнувшему в его голубых глазах, Анжелика поняла, что он ее узнал. Видя, как она, в своей широкой накидке из белого меха и переливающемся, словно перламутр, платье, стоит на коленях перед маленьким воспитанником семинарии, люди столпились вокруг нее, удивленные и растроганные.
Появление многочисленных акадийцев, которые также были пассажирами «Голдсборо», вызвало новый обмен приветствиями.
– Безусловно, граф, вы доставили к нам самых припозднившихся путешественников. Я начинаю понимать, что без ваших кораблей многие наши люди столкнулись бы с трудностями, возвращаясь в Квебек поздней осенью. Из-за англичан плавать во Французском заливе[2] становится все труднее и труднее. Я также буду рад узнать новости о «королевских дочерях», о которых меня известило в начале лета Общество Святых Даров, дав им прекрасные рекомендации. Девушек сопровождала их благодетельница герцогиня де Модрибур, которая на свои деньги зафрахтовала для них корабль.
Фронтенак вдруг замолчал, с удивлением уставившись на кого-то позади Анжелики и графа де Пейрака.
– Почему ты крестишься, солдат?
