Анжелике вдруг захотелось взглянуть на вампум, который весной ей подарил Уттаке, вождь ирокезов, в знак заключенного между ними союза.
Чтобы открыть ларец, в котором лежал вампум, ей пришлось побеспокоить кота, который разлегся на его крышке. Этот кот, сопровождавший ее еще со времен Голдсборо, совсем не одобрял той суеты, которая с самого рассвета нарушала спокойное течение его дня. И сейчас он притворялся, будто крепко спит. Разбуженный, он потянулся с видом величайшего неудовольствия и стал, скучая, наблюдать, как Анжелика достает из шкатулки пояс, сделанный из мелких белых и синих ракушек, которому индейское предание приписывало силу талисмана.
Вампум считался не менее ценным, чем золото или серебро, а тот, который вождь ирокезов подарил Анжелике, был и вовсе бесценен, ибо олицетворял собою настоящий мирный договор.
Уттаке, вождь союза пяти ирокезских племен, слыл самым свирепым врагом Новой Франции. Однако договоренность с Жоффреем де Пейраком и Анжеликой, которые тоже были французами, несколько смягчила его ненависть к канадским бледнолицым.
Воодушевленная уверенностью в конечной победе, Анжелика положила вампум обратно в шкатулку и, обращаясь к коту, сказала:
– Возрадуйся, малыш, этим вечером ты окажешься в Квебеке и сможешь вволю поохотиться на мышей на улицах настоящего города.
Приключение начиналось.
Она снова взглянула на Жоффрея де Пейрака, своего супруга, свою любовь, который в очередной раз преспокойно шел на немыслимый риск, могущий привести как к победе, так и к поражению.
«Как он велик, – сказала она себе, – он почти чужой, так он отличается от всех остальных. Он не может не победить. Всегда и во всем. Сегодня день возрождения».
И Анжелика оперлась на предложенную им руку.
– Вперед, сударыня, – сказал он. – Вперед! Квебек ждет вас.
Ей стало холодно, как только она вышла на верхнюю палубу. Здесь стоял невообразимый шум. Гам голосов матросов, взбудораженных последними приготовлениями к высадке на берег, смешивался с гвалтом, который доносился из города и усиливался эхом, отражавшимся от береговых утесов.
Почему в салоне «Голдсборо» ей казалось, будто снаружи царит тишина?
Из города неслись звон колоколов и крики людей, сливающиеся в немыслимый гул, похожий на дыхание моря в приложенной к уху раковине.
Ниже по течению реки по-прежнему плыл туман, скрывавший часть берега, но все равно было видно, что вокруг, на рейде гавани, стоит множество самых разнообразных судов: рыбацкие лодки, индейские каноэ из дерева или коры и даже плоты, сделанные из перевязанных веревками бревен с временными гребями, заменяющими потерянные во время бури или аварии рулевые весла, на таких реку переплывали смельчаки, не имеющие доступа к другим способам перевозки.
Жоффрей де Пейрак вел Анжелику по верхней палубе. Он держал ее за руку. Ей вдруг пришло в голову, что ему, должно быть, пришлось сделать над собою немалое усилие, чтобы поручить ей эту миссию, во время которой она будет подвергаться опасности вдали от него.
Метрдотель поставил перед ними большой поднос, уставленный серебряными и хрустальными кубками, в которых был ром и тот прозрачный и душистый хмельной напиток, который граф де Пейрак покупал в низовьях реки Святого Лаврентия в Новой Голландии, где колонисты делали его из ягод можжевельника.
– На посошок, – объяснил Жоффрей де Пейрак. – Пусть выпьет каждый из моих боевых товарищей, начиная с юнги и кончая вами, моя дорогая, самой прекрасной посланницей на берегах Америки.
