Перья аккуратно сшиваются и приклеиваются к телу раненой птицы.
После операции их новая траектория полета фиксируется на камеру и переносится в компьютерную программу. Затем в новые перья вносятся дополнительные изменения, чтобы придать птице идеальную обтекаемость для полета.
Один из наиболее востребованных клобучечных мастеров в мире – Мона Аккилах Саккаф – работает в пыльной кладовке на окраине Лос-Анджелеса. Она использует кожу бизона на травяном откорме и нитку с иголкой, никакого клея. Орнамент клобучка в основе своей персидский, но, помимо этого, она включает и художественные элементы коренных американцев, особенно что касается работы над стяжками и подбора цветовой гаммы, – в основном рисунки команчей. Кроме клобучков в амуницию входят должики, опутенки, манжеты и перчатки.
Ей часто привозят соколов на частных самолетах из Ближнего Востока. На изготовление одного клобучка Саккаф может понадобиться до двух недель, в зависимости от того, какие драгоценные камни она собирается использовать и какую отделку: сусальное золото или серебряные нити.
В доме в Санта-Монике, где она проживает с мужем-чилийцем и сыном Камилем, Мона построила огромный ярко-синий открытый бассейн в форме арабского клобучка: его часто фотографируют для журналов по архитектуре.
В две тысячи четвертом году ее бизнес пошел на спад после того, как она снялась в бикини на фоне этого бассейна для одного модного журнала. Несколько известных шейхов отменили заказы, пока агент Саккаф не убедил их, что сами клобучки изготовляются в полном соответствии с традиционными обычаями.
В сеть была выложена фотография, как Саккаф, сидя на рабочем месте, в одеянии скромной ближневосточной женщины наносит последний слой лака.
Соколу надевается на голову клобучок по той же причине, по которой его не надевает сам охотник: зрение птицы очень острое, и подчас ее может отвлечь другая добыча, даже если та находится очень далеко.
Поэтому сокольничий закрывает птице глаза и ждет. Он хочет, чтобы сокол видел только то, что видит он сам.
В плавательном бассейне Саккаф в Лос-Анджелесе помещается сто двадцать тысяч литров воды.
В сентябре тысяча девятьсот тридцать второго года Эйнштейн получил письмо от Зигмунда Фрейда с извинениями психоаналитика за то, что он замешкался с ответом.
Искренний ответ на каверзный вопрос о том, как предотвратить войну, он даст в скором времени, но Фрейд должен был признаться, что испытал беспомощность от мысли о собственной некомпетентности. Его ответ скорее всего прозвучит не очень ободряюще. Он уже постарел, писал он, и всю жизнь рассказывал людям правду, которую трудно принять.
Неделю спустя Эйнштейн снова написал Фрейду со словами, что с нетерпением ждет, когда сможет увидеть содержание ответа.
В своем последнем письме, которое пришло через несколько недель после первоначального запроса, Фрейд написал, что польщен тем, что ему задали такой вопрос, и, по его мнению, вероятность того, что человек сможет подавлять самые агрессивные реакции довольно мала. В мире не так много людей, чья жизнь протекает тихо и мирно. Человечество легко заразить боевой лихорадкой, в каждом живет возбуждаемый инстинкт к ненависти и разрушению. И все же, считал Фрейд, надежда на то, что война когда-нибудь закончится, не напрасна. Для этого необходимо единогласно учредить центральный исполнительный орган, имеющий решающее слово в любом конфликте интересов.
