– Подожди, – вспомнил Будимир, оглядываясь на Варю. – Но ты сказала, что иконы стырили кришнаиты. На кой ляд им это делать?
– Не знаю. Эти шакалы до сих пор в мои сны проникают.
(Одно время Варвара зависала с кришнаитами – ещё до знакомства с Будимиром. В какой-то момент от них отделился парень, который что-то там съел, поразглядывал сирень и узнал, что он Христос (потом он передумал и узнал, что он Будда (потом он снова передумал и узнал, что он Кришна (потом он остановился на Наполеоне (потом счёл, что это мелко и узнал, что он Люцифер (а потом опять передумал и снова стал Христос))))) – он соорудил маленькую секту: сидели на даче, медитировали на ковёр, предавались аскезе и молились. Варвара отирала ему ноги миром. Потом решила, что это стрёмно всё – и убежала.
С тех пор Варя к кришнаитам была как-то не очень.)
Внезапно – решительно – вдруг: Будимир остановился посреди дороги и вцепился в подбородок – в гениальнейшей догадке.
– А сама ты случаем… – проговорил он нерасторопно, – не кришнаитка?..
– Ну как. Вот тогда, с Лёней, – было дело, да. Я ж рассказывала.
Будимир победоносно скрестил руки на груди:
– Ты арестована!!
Варвара поглядела на него полсекунды, потом ещё секунду, – потом не выдержала и рассмеялась: её щёки превратились в детсадовские яблочки.
(– Нет, Будимир, это не так работает.)
– Тогда я вообще ничего не понимаю! – проговорил Будимир, сунул руки в карманы, и крупно задумался.
ЧШШ
Общение с людьми, которые не ведают
истины и интересуются лишь объек-
тами этого мира, есть ад.
Нираламба Упанишада. 19
Им поперёк прошла подозрительная девушка (в широкополой шляпе с розовым бантиком) – с газетой под мышкой, нагло дымя мундштуком. Будимир проводил её взглядом, пытаясь припомнить где её видел, – и надбавил шагу. Варя едва поспевала рядом, как будто ещё чуть-чуть – и улетит.
– «Петербургская косметика», – Варвара прочитала. – Интересна-а-а!
Будимир глянул лениво: это была самая неинтересная вывеска на свете.
Варя тут же прибавила:
– Я тут недавно камень нашла. Капец, красивый!
Крюков канал – (если что) – продолжался. Шагов через восемь, Варя ткнула пальцем:
– Смотри какие красавчики!
Дорогу перекрыли бессчётные голуби (скорее сизые менты): от первого же шага – они вспорхнули веником. Варя чуть не завизжала от восторга – Будимир повёл вопросительной бровью.
Брусчатка сделалась плиткой, стеклянный мост навис над головами на ниточках – он соединял новую Мариинку и старую – позеленевшую от досады.
– Уже театры?.. Ахринеть! – Варя подхихикнула: – Не понимаю я нелепости больших городов, не понима-аю!.. – Будимир покосился недоумённо. – Это Аврора так говорит. – Она уставилась под ноги и покивала. – Так что как-то вот так…
У театра курили солидные гардеробщики с метрдотельскими эполетами, а сверху кто-то разодрал облака и солнцем залупил – по окнам, по во́лнам, по глазам! Варя с Будимиром перебежали жуткую дорогу – и уставились на виолончелиста с футляром, который переходил её медленно: со вкусом: безмятежно
– «Оптика», – прочитала Варя ещё. – Набережная Крюкова канала три…
Тут вырос новодельный серый дом с понтами: Варя засмотрелась на него (и волосы – дым, и ямочки – дым, и слова её – дым):
– Так удивительно всё, так интересно!..
– Ты можешь, пожалуйста, помолчать?? – Будимир судорогой остановился, и только потом понял, как громко сказал.
