Чуть не задыхаясь – раскрыл Гегеля: «Оно есть для себя эта атараксия мышления о самом себе, неизменная и подлинная достоверность себя самого…»
Будимир захлопнул книжку и нашарил плеер с недослушанной песней:
Я не фашист, не патриот,
Я люблю баб и люблю мужиков.
Не, я серьёзно – не, я стебусь,
Я, блин, не я, но вообще-то, блин, я.
Чё есть ничё, а ничё, блин, ништяк,
Метамодерн – всё разрулит ваще.
Жизнь есть песок, смерть уже вокруг нас,
Если повтор – спасибо браток!
Если, блин, всё – ну и ладно, ничё.
Я бы и сдох, – но давайте потом.
В голове всё что-то звенело (не колокол, не сирена, не самолёт). Мимо прошёл парень, раскладывая брелоки (глухонемой продавец). Будимир встал и открыл форточку – воздуха больше не стало.
Всё есть Бог, значит, я – тоже Бог:
Я люблю есть огурцы с молоком,
Курю сигареты обратным концом,
Метамодерн – всё есть любовь.
А любовь вам не брак, не ебля, не суета.
Впрочем, и это – ну так, иногда.
Есть наркота, есть даже ЗОЖ,
Есть и алкашка – убивайся, чем хошь.
Тошнота не девалась, горло раздирала судорога, гул нарастал. Будимир выдернул наушники и отправился на прогулку в последний вагон (надеясь на туалет).
МШШ
Персонажей вне книг, разумеется, не су-
ществует, но персонажевая психология,
ощущение сочинённости своего бытия –
реальный, научно установленный факт.
С.Д. Кржижановский. Чужая тема
Распахнул гильотинные двери – в прокуренный тамбур, в ритмический постук вагонной сцепки (этот вечный поезд – чу-чух, чу-чух) – хотелось скрючиться эмбрионом и несуществовать. Повторял про себя: «Аврора, Аврора» – делалось ещё хуже. В каком-то отчаянии – стал набирать ей эсэмэс…
С самой покупки этой кнопочной «Нокии» (бракованной) – война с Т9 не прекращалась (Будимир упорно учил телефон новым словам –преимущественно, матерным, – а тот всё забывал), – но никогда эта война не принимала таких масштабов, как сейчас. Оголтелый телефон выплёвывал всё, что Будимир пытался настучать по стёртым до неразличимости кнопкам. Вместо микроскопического «Ты как?», получилось – «Сядь».
Будимир обсмотрел тамбур – и сел на корточки. Он попытался набрать «хорошо», а Т9 выдал – «формы». Как-то само припечатлось: «не существует» (ещё поколебавшись на потешном «формы не усы»). Будимир набрал «ладно» – и помотал на звёздочку варианты: «ладон», «игемо», «казно».
Тогда он решил набрать «что», – но остановился на «ку», начал набирать «ты», но остановился на «с». Распоясавшиеся пальцы приписали: «ку с т вот фу». Потом Будимир вспомнил про «казно» и стал выбивать «крад» – вариантами высветилось «крае», «кубе», «исае».
– Бля, – проговорил Будимир тихо. – Я что – с Исаией говорю?
У прохода стоял мужик и курил. Он глянул – с сигаретой – на Будимира, открыл дверь в грохочущий тамбур и побежал.
А Будимир – пуча глаза от страшной догадки – стал набирать имя Авроры (случайно зажался капслок), и вдруг увидел – не раз встречавшееся при наборе эсэмэсок и всегда неясно смущавшее – «АВТОРА».
(– Ну наконец-то ты допетрил!)
– Это что за нахрен? – подскочил Будимир, озираясь в пустом тамбуре.
(– Не бойся – я Никита Немцев, твой Автор. Просто я не мог явиться, пока ты меня не призовёшь.)
– Спокойно, Будимир, это всего лишь голос в твоей голове… – Будимир схватился за волосы и уставился в умиротворяюще серое окошко.
(– Ну не дури, Будимир. Если бы я явился более объективно – твой мир просто схлопнуло бы в лепёшку и начинай сначала.)
