Ему вспомнилось Данино непроницаемое лицо и два динозавра, сидевшие в пустоте песочницы.
– Даню он не тронул. – Она помотала головой, словно стремясь быстрее развеять его опасения. – Дождался, когда Лиля умрет, и ушел. Данечку утром соседи нашли. Они милицию вызвали, после того как крики стихли. Он под стулом прятался. Стул возле окна стоял. Он прикрылся шторой и сидел там.
Она снова зарыдала, но на этот раз в звуках было что-то более человеческое. У Алекса в голове Данин голос отчетливо произнес: “Прятаться нельзя, потому что все равно найдут”.
– Муж вашей сестры был Даниным отцом? – спросил Алекс.
Она кивнула.
– Даня был свидетелем того, как отец убил мать? – с дотошностью следователя уточнил он.
Она кивнула еще раз, но потом решила объяснить:
– Мы не знаем, что он видел. Его в детской нашли, а Лиля на кухне лежала. Может быть, он и не видел ничего. А отец его пропал. Как ушел той ночью, так его до сих пор не нашли. Скрывается где-то. А может, сгинул давно.
“Они сидят и ждут. Кто к ним придет: бог или дьявол?” – сказал накануне Даня. Алекс в очередной раз поразился тому, как во время первой встречи клиент рассказывает психотерапевту все самое главное.
– Вы с Даней никогда об этом не говорили? – спросил он вслух.
Данина тетя взглянула на него испуганно.
– Ну, что вы! Как можно с ребенком о таком говорить? Мы старались, чтобы он забыл. Он с нами стал жить, в детдом бы мы его не отдали. У меня квартира большая, дача. Муж хорошо зарабатывает. Нам хватает.
Данина тетя не выглядела как женщина, у которой хорошо зарабатывает муж.
– У вас свои дети есть? – спросил Алекс.
– Трое. Младшему три, среднему шесть и дочке десять лет.
– Как Даня с ними ладит?
– Хорошо. – Она торопливо закивала. – Данечка добрый мальчик, послушный. С ним нет никаких проблем. Вот только врет.
Она виновато посмотрела на него, как будто хотела попросить за Данино вранье прощения.
– Он не врет, – сказал Алекс. – Он придумывает и фантазирует. С помощью этих фантазий он пытается справиться с болью. С ужасными воспоминаниями, которые у него остались. Со страхом, который он пережил. С тоской по маме. Помните, как он вчера сказал: “Пока они ждут, они будут молиться”? Его фантазии в некотором смысле являются его молитвами. Он пытается защититься ими от реальности, находиться в которой бывает невыносимо.
Она снова заплакала, тихо и горько.
– Но он совсем-совсем никогда ничего нам не говорил. Ничего не спрашивал. Мы надеялись, что он не помнит.
– Вы же помните, – сказал Алекс. – Даня такой же человек, как и вы.
– Все-таки дети быстро забывают… – несмело предположила она.
Алекс был хорошо знаком с этим мнением и, тем не менее, с трудом справлялся со злостью всякий раз, когда с ним встречался.
– Кого? – немного резче, чем нужно, спросил он. – Свою мать? Свою мать они не забывают никогда.
Инопланетянами Даня увлекся уже в терапии. Он добавил их в игровой репертуар почти одновременно с темой кормления. Как только динозавры начали питаться, в песочнице тут же появились носители внеземного разума. Алекс интерпретировал это как перенос7. Вероятно, он сам был для Дани инопланетянином, существом принципиально нового порядка, отношения с которым не выстраивались по наработанной схеме. Алекса радовало, что на роль инопланетян Даня взял толстопузых, добродушных и вполне земных космонавтов из набора для малышей от года до трех. Как будто что-то хорошее, полученное от мира в том возрасте, еще до трагедии, готовилось вернуться в его жизнь, даже если пока еще казалось совершенно чужим. Алекс надеялся помочь ему присвоить себе это хорошее, однако он постоянно помнил, что и во внутренней, и во внешней реальности Дани в каждый момент времени где-то неизменно присутствовал его отец.
