– Порода самая обычная, – отозвался Алекс. – Дворовая полосатая.
– Я бы тоже подумала о котах, а не о собаках, – согласилась Маша. – Впрочем, вы скорее тянете на бенгала. Они с таким же любопытством реагируют на любую приманку.
– Все коты с любопытством реагируют на приманку, разве нет? – удивился он.
– Может быть. – Маша кивнула. – Но бенгалы лучше многих других умеют найти ей неожиданное применение.
Алекс внутренне фыркнул, представив, что сказал бы на это Пантелеймон.
– Кого еще я вам напоминаю? – спросил он.
– А вы уже работаете? – поинтересовалась Маша.
– Конечно, работаю, – сказал он. – Не станете же вы платить за мои развлечения.
– Почему нет? – возразила Маша. – Если развлечение стоящее.
– Нам с вами нужно определиться, что мы делаем дальше, – сказал он. – Избавления от вашей привычки я вам гарантировать не могу. Я пока совсем не знаю ее природы. Если вы действительно хотите узнать, почему вы так поступаете, я бы рекомендовал вам классический психоанализ со строгим терапевтическим сеттингом и встречами от трех до пяти раз в неделю. Сам я его не практикую, но могу дать вам телефоны коллег.
Маша подобрала ноги, резко согнув их в коленях, и в свете настольной лампы ему показалось, что она побледнела.
– Вы действительно хотите отправить меня к коллеге? – сухо спросила она, и ее голос дрогнул в конце фразы.
– Я действительно хочу вам помочь, – сказал он. – И мне кажется, я сам не смогу этого сделать.
– Почему? – спросила Маша задумчиво, словно одновременно ища ответ на собственный вопрос.
– У меня почти нет свободных часов и недостаточно навыков для работы с вашим случаем, – правдиво объяснил он.
– Лечфак Первого меда, интернатура по нейрохирургии, профпереподготовка по психиатрии, международные тренинговые программы по когнитивно-бихевиоральной терапии и глубинной психологии, пятнадцатилетний опыт работы, и у вас недостаточно навыков? – информированно спросила Маша. – У кого тогда их достаточно?
Алекс пожал плечами.
– Дипломы и пятнадцатилетний опыт – это ничто, когда речь идет об индивидуальной человеческой жизни. Ни один специалист не является настолько универсальным, чтобы иметь возможность работать со всеми.
– То есть вы отказываетесь работать именно со мной? – Выражение Машиного лица застыло где-то между оскалом и усмешкой.
– Я не отказываюсь, – малодушно сказал он. – Я уже работаю. И мне бы хотелось, чтобы вы прислушались к моей рекомендации и обратились за помощью к психоаналитику. Вы ведь сами вспомнили “Марни”, – попробовал улыбнуться он. – Марни работала с фрейдистом.
– Бессознательная фантазия как психическая реальность, – произнесла Маша. – Соматические проявления влечений и пути образования симптомов.
– И что? – машинально спросил он.
– Насколько я понимаю, название вашей кандидатской диссертации, – объяснила Маша. – Мне кажется, говорить, что ее автор не знаком с классическим психоанализом, является некоторым преувеличением.
– Я не сказал, что я с ним незнаком, – поправил он. – Я сказал, что я его не практикую.
– Почему? – спросила Маша.
– Мне неинтересно узнавать причины существования симптомов, – объяснил он, снова чувствуя усталость. – Мне интересно находить их смысл.
– А если я переформулирую запрос и скажу, что хочу найти смысл в моем поведении, вы меня возьмете? – улыбнулась Маша, явно предвкушая скорую победу.
– У меня нет свободных часов, – повторил он.
