– Тогда переезжай ко мне, – привычно предложил он. – Я отдам тебе детскую комнату. Там есть надувной Боб для битья. Будешь работать над своей отщепленной агрессией.
– Я вообще не хочу работать, – призналась она. – Я устала.
– Криська, нельзя столько ныть, – сказал он. – Завтра отдохнешь, и тебе будет стыдно.
– Мне не бывает стыдно, – напомнила Кристина. – У меня атрофирована эмоция стыда.
– Значит, тебе будет больно за бесцельно прожитый в стенаниях вечер. Куда поедем? – Он повернул ключ зажигания.
Кристина запрокинула голову и потрогала потолок. Алекс было подумал, что она интересуется обивкой салона, но в действительности она любовалась свежим маникюром. Ее прекрасные ногти были покрыты темно-малиновым лаком, а на среднем пальце правой руки багряными всполохами переливался рубин в форме “маркиз”.
– Как тебе цвет? – спросила она.
– Сногсшибательно, – серьезно ответил он, поворачивая на Ленинградку. – Никогда не видел ничего подобного. Пантелей будет в восхищении.
Кристина положила руки на колени и снова тяжело вздохнула.
– Надо мной издеваются не только коллеги, – пожаловалась она.
– Что ж, ты меня уже даже коллегой не считаешь? – возмутился он.
– Я уже себя ничьей коллегой не считаю, – пессимистично заявила Кристина. – Я стара для всего этого, прошу считать меня безработной.
Она свернулась в кресле клубком, сигнализируя о неготовности к вербальной коммуникации. Ленинградка была на редкость пустой для этого времени суток. Машина плавно двигалась в быстром потоке, и сон Кристины был, вероятно, сладок и безмятежен.
Когда они въехали на Тверскую, идиллия померкла. Пробки были непреодолимыми. Алекс нырнул в переулки, рассчитывая выехать на Большую Никитскую. В районе Малой Бронной он уперся в дорожные знаки, маркировавшие развороченный асфальт. Тонкая струйка машин медленно пробиралась сквозь заграждения. Кристина проснулась и прижалась лицом к окну.
– Кафе “Маргарита”, – радостно вскрикнула она, тыча пальцем в стекло.
– Ты как маленькая, читаешь все вывески, – покачал головой он.
– Не хочешь зайти? – спросила она.
– Ты тоже не хочешь, – ответил он. – Туристических достопримечательностей нам только не хватало.
– Ты очень высокомерный, – вздохнула Кристина и осторожно откинулась на спинку кресла.
– Мне сегодня об этом уже говорили, – согласился он.
– Что говорили мне, я даже не буду начинать цитировать, – сказала она. – А куда ты меня везешь?
– Я не знаю, – признался он. – Я до сих пор надеюсь, что ты мне об этом скажешь.
Кристина задумалась.
– Я хочу в “Маредо”, – сообщила она.
– “Маредо” в Берлине, – напомнил он.
– Не только, – сказала она. – В Вене тоже есть.
– Да, но мы в Москве, – заметил он.
– Как это, по-твоему, должно влиять на мои желания? – спросила она.
– Понятно, – сказал он. – Кто спрашивает женщину, чего она хочет, заслуживает всего, что его ждет.
– Я тебе всегда говорила, что ты чересчур услужлив, – заявила она.
– Ни разу от тебя этого не слышал, – засмеялся он.
– Потому что не прислушивался, – сказала она.
– Хорошо, если ты хочешь, чтобы я взял быка за рога, тогда мы едем в “Бизон”, – сказал он.
– Приятно почувствовать себя в сильных мужских руках. – Кристина потянулась и зевнула.
Он выбрался на Тверской бульвар и направился в сторону Охотного ряда.
Их отношения в значительной степени протекали в ресторанах. Среди ресторанов у них были любимые и так себе, тайные, памятные, нелепые, одноразовые, особенные и проходные. Дорогой московский стейк-хаус “Бизон” наряду с его непосредственным конкурентом “Гудманом” составлял основу их ресторанного репертуара.
