У меня перед глазами внезапно возник рисунок того художника, который лежал со мной в одной палате. «Торжество смерти». Да уж! Многих покорителей «самой-самой» пугали горами трупов, вмерзших в лёд, Я же относился к этим рассказам скептически. Да и после видения Антибога, после той истины о мире, что я постиг, меня бы вряд ли испугал вид трупа. Снизу всё выглядело прекрасно и романтично. Неприступные пики гор белели на фоне ярко-голубого неба, окаймлённые у подножия изумрудными шапками джунглей. Колорит местных деревень, которые мы проходили, в иной ситуации вызвал бы во мне интерес, но не тогда, когда я думал, что вряд ли вернусь живым обратно.
Майнью постоянно молчал. Среди нас всех одна Аида улыбалась, трещала безумолку, фотографировала окружающие виды и была полна беззаботного счастья.
Что с ней будет дальше? Отпустит ли её колун после того, как мы избавимся от Майнью? – Думал я, глядя на нее, пока мы сидели за обедом в каком-то маленьком кафе по дороге в Тенгбоче.
Зачем она ему, если в Антимире всё равно нет любви? Я никогда даже не задумывался, существует ли она на свете, но точно узнав, что её нет, даже не расстроился. Я не испытывал совершенно никаких чувств: ни в моральном плане, ни в физическом. Я не ощущал ни тяжести снаряжения, ни голода, ни холода, ни сытости, ни усталости, ни печали, ни радости – ничего. Может, так действовал дар? Гнетущая пустота, которую не могли заполнить даже величественные красоты гор, разлилась внутри.
Мы игнорировали всех гидов, шерпов-носильщиков и охранников, назойливо предлагавших свои услуги. Не только из-за стеснения в материальных средствах, но в большей степени оттого, что нам не нужны были лишние глаза и уши. Хотя, о том, что кто-нибудь из них сможет сболтнуть про нас лишнее, я не беспокоился. Я знал, что этот человек даже не успеет этого сделать: Владислав устранит его раньше, чем он откроет рот.
Мы заночевали в маленьком отеле. И за ночь я не сомкнул глаз. Мне с Майнью достался номер с потрясающим видом на Гималаи, который я, конечно же, не смог оценить в сложившейся ситуации. На рассвете алмазные пики гор заалели в лучах восходящего солнца. Камень объяло пламя, будто слизывавшее с поверхности белый сахарный лёд. Дойдя до кромки лесов, оно погасло, а горы снова засияли снегами. Совсем рассвело.
Мы позавтракали классической яичницей с беконом – единственным блюдом на завтрак, которое готовили в том отеле, и отправились дальше в Намче-Базар.
За завтраком никто не обронил ни слова. Аида, до того развлекавшая нас разговорами, не выспалась. Но она не смела сказать слова против колдуну, всегда отвечая будто заученными фразами: «хорошо, дорогой», «конечно, милый» и т. д. Я заметил, как однажды скривилось лицо Майнью, когда он услышал подобную фразу, но не придал этому значения.
Служитель был поразительно спокоен. И я не мог понять, почему. Не сразу, но мы заметили за собой слежку. То были, без сомнения, какие-то его подкупные агенты, выжидающие удобного случая, чтобы напасть. Я насчитал троих: неприятного мрачного типа со шрамом на верхней губе, японца с длинными волосами и громилу, больше похожего на тюремщика, чем на бандита.
– Считали меня дураком? – торжествующе произнёс Майнью. – Их будет становиться всё больше и больше. Если вы и доберётесь до вершины, то в весьма потрёпанном состоянии.
Владислав пнул его под столом.
