Я еще что-то хотела сказать, но запнулась, переводя дух.
Телясин был готов вцепиться мне в глотку. Он буравил меня глазами и демонстративно играл желваками.
– Это ты зря, Лерочка, – процедил он. – Очень зря…
«Не у себя в Бибирево, мразь, находишься, чтобы босяцкие угрозы мне кидать, – пронеслось в голове. – Даже костюм не спасает от твоей быдляцкой натуры».
– Брейк, брейк, партнеры! – встрял вдруг Измаилов, не произносивший до этого ни слова.
«Да какие, к черту, партнеры!» – пронеслось у меня в голове, однако ж вышибло на мгновение из конфликтного русла.
– Успокойся, Андрей, – обратился он к Телясину. – И ты, Лер, не злись, – повернулся уже ко мне. – Ты вот правильно сказала. Носишься целыми днями. Вроде как на «подработочку» устраивались, а тут помимо нее ни на что времени и не хватает. А ты не задумывалась, зачем тебе это?
– Да я, знаешь, денежек хочу, Артем, – я искренне оценила нелепость этого вопроса. – У меня без них как-то жить не получается. Да и выживать тоже не особо… У тебя иначе?
Да не иначе, ни у кого не иначе. И все мы приходили сюда именно за этим. Все мы видели в таблице то, что не могли себе позволить в данный момент, но фанатично желали. И не надо мне сейчас преподносить это в каком-то ином свете. Чужая идеология всегда особенно хорошо всасывается с денежным допингом. Модель идеологии этого бизнеса изначально была идеальна, потому что допинг и есть его основа. Вся эта чушь о том, что мы занимаемся обманом, разводом или, проще говоря, мошенничеством, стала откровенно набивать оскомину. Многие даже ссылаются на религиозные соображения, оперируя такими понятиями, как вера. Не знаю, в чем уж заключается ваша вера, господа, она, как и правда, у каждого своя, мне кажется. Но я верю не в наивысшую силу, которая обкладывается исключительно запретами, я верю в кого-то, кто поможет мне добиться поставленных целей. Пока что таких людей я находила для себя только здесь.
Люди всегда хотели и хотят одного – денег. Это давным-давно стало ясно всем. К сожалению или к счастью? – Не возьмусь ответить. Деньгами выражают восхищение, деньгами выражают сочувствие, деньгами показывают отношение, радость и ненависть, и даже любовь все чаще стали выражать в купюрном эквиваленте. Так есть. Так люди решили сами. И не мне судить эти решения. Есть только два выхода из сложившейся ситуации: либо принимать данную постановку жизненных позиций, либо оставаться неудачником и жалко прятаться за религиозными трактатами, если они вообще смогут когда-либо помочь. И, если хотите, считайте, что еженедельно мы пополняем войска низшего бога, а в качестве входного билета – вступительный взнос. Считайте, если вам так проще жить. Мне же проще жить с деньгами.
– Или ты уже начал сомневаться в правильности принятого тобой решения несколько месяцев назад, если мне не изменяет память? – продолжила я диалог с Измаиловым.
Он вступал на моих глазах. Я помнила его вступление. Он был, выражаясь нашей внутренней терминологией, идеальным гостем. Адекватность была его основной характеристикой на протяжении всего срока в компании. Я не могла поверить, что она так быстро начала иссякать.
– Я сомневаюсь. Полгода уже сомневаюсь, – честно выговорился он. – Однако ж наблюдаю такую тенденцию, что поставленные нам нормы, хотя они и поставленными-то, по сути, быть не могут, изначально завышены. Нужно выжиматься на износ, чтоб просто оставаться на месте. И удерживаться на плаву могут только отдельно взятые камикадзе вроде вас. – Его тон был мягок и рассудителен, чем не мог не вызывать расположения. – Вся система стоит на винтиках, которые ценой своего хилого здоровья изо всех сил стараются соответствовать критериям, заданным той же системой. Но винтики ломаются, и их тут же меняют на новые. Вернее, процесс замены самопроизвольный и еженедельный, чтоб производительность не страдала.
