Но стоило Эсме запаниковать и начать искать возможность улизнуть – она уже подумывала о притворном обмороке, – как Мадэл поднялся и выдвинул некую идею. Вилка поддержала его, подхватила Эсме под руку и, заглянув в её ошалевшие от ужаса глаза, сообразила, что Эсме ничего не понятно.
– Всё в порядке, – медленно произнесла Вилория. – Пошли, посмотрим диковинку.
Их вывели во двор, и Мадэл, приятной наружности черноволосый молодой человек, похожий, как брат, на Вилорию и на всех прочих десятников, повёл девушек прочь, в сторону выхода из города. Большая часть обозов военного поезда расположились там, лишь некоторые привилегированные вояки смогли позволить себе снять комнаты в городе. Мадэл, конечно, был в их числе. Он мог бы и вовсе поехать домой, но ссора с родителями и желание остаться с товарищами побудили его держаться в стороне от родных стен.
Дойдя до лагеря, Эсме успела пожалеть, что она отказалась от тёплой постели по расписанию. В этот час уже мало кто сидел в харчевне, и с тех было очень мало толку, поэтому девушки с поварами обычно выгоняли их из харчевни и запирали двери, чтобы спокойно разойтись по своим углам. А из-за затеи Вилории Эсме пришлось почти бегом следовать за привыкшим к скорому маршу Мадэлу и восторженно мчащейся впереди приятельницей.
Первое, что поняла о лагере Эсме, – что он полон пленных. А потом нутром ощутила, что это не просто пленные.
– Карви ведут, – мило пояснил Мадэл, даже сбавивший темп речи. – Имперцы их иначе зовут. Драконы. Страшная сила, в самом деле, с ними сложно найти общий язык. Я не хочу подвергать вас опасности, так что на буйных мы смотреть не будем, лучше на тех, что давно здесь и совсем покорные. Таких редко переводят, однако несколько экземпляров у нас всё же есть.
Между нескольких палаток кто-то бросил грубо отёсанное бревно вместо скамьи. Рядом с ним был потухший костер, и если бы не грохот цепей, то Мадэл бы прошёл мимо, не заметив прикованную к этому бревну женщину. Она уныло грохотала цепью, поднимая и опуская скованные руки и наблюдая, как играют на металле лунные блики. Мадэл издал возглас, всплеснул руками и направился к ней. От приближающегося звука его шагов она встрепенулась, замерла, и, видимо, подняла голову, вытаращив глаза, но в темноте Эсме едва ли могла это разглядеть.
– Идите ближе, – позвал десятник, и Вилория почти потащила Эсме по степной траве поглазеть на пленницу вблизи. – Это одна из них. Видимо, кто-то забыл её здесь, нужно отвести к прочим, не то это не кончится добром. Видите, какая она? Даже не пыталась убежать. Хотя трогать тоже не стоит, – он аккуратно отвел руку Эсме, потянувшуюся к её волосам, – она всё равно зверь, не верьте тому, что видите. Обычно она так и идёт в облике бестии, жуткое зрелище, всё равно, что ящерица, но на длинных ножках и ростом с вашу харчевню. Она и сейчас, если её трогать, может впиться зубами в руку и сверкнуть глазищами, так что лучше не трогайте, милая.
Эсме прижала ручонки к животу и вздохнула. Мурашки бежали у неё по спине при взгляде на эту высокую, сильную женщину; она не была хороша собой, но что-то было запоминающееся и в то же время уже знакомое в её лице. Мадэл светил ей в лицо факелом, и Эсме могла неплохо разглядеть её загнутый нос и крупную верхнюю губу, но глаза, пустые, невидящие, были хуже всего. Эсме знала, что это не от её звериной сущности у пленницы были такие глаза – из неё выбили палками всякий смысл и живость. Эти глаза, холодные и непроницаемые, без малейшего выражения, напоминали Эсме кусочки зелёной слюды.
