Аральский тупик - страница 15

Следует, разумеется, учитывать что среди незанятого населения большее количество многодетных женщин (в Туркмении, по оценке Госкомтруда республики, из 19,7 % незанятого населения 46 % – женщины, имеющие 4 и более детей), мало детских дошкольных учреждений, а дети болеют… Но ведь и то правда, что по переписи 1970 года в РСФСР на каждую сотню лиц в возрасте от сорока до сорока пяти лет приходилось 85 тех, кому до 5 лет, а в Узбекистане, например, – 302, а в Таджикистане— 322… «В сущности говоря, в Средней Азии сейчас – громадное аграрное перенаселение, то есть скрытая безработица», – пишет В. И. Переведенцев (Виктор Иванович тоже работал в составе экспедиции «Арал-88») в «Советской культуре» от 13 января 1990 года. Добавьте сюда – в то же самое время! – острую нехватку квалифицированных рабочих: при избытке рабочих мест – примерно 40 тысяч в

1989 году – Узбекистан (да и вообще Средняя Азия) импортирует (а сегодня точнее сказать: импортировала) из европейской части СССР квалифицированных промышленных рабочих! Ковали местные кадры и доковались: большинство этих кадров занято партийным и советским руководством, а также сельскохозяйственным производством и неквалифицированным трудом. (Один пример: по официальным данным, на ташкентском авиационном производственном объединении им. В. П. Чкалова осенью 1990 года было более 4,5 тысяч вакансий, – и, конечно, не уборщиков цехов.)

Практически во всех областях, где побывала научнопублицистическая экспедиция, местные руководители сетовали на неполную занятость населения (по-русски говоря, на безработицу, приведшую в конце концов к организованной узбекскими, таджикскими, киргизскими националистами резне, унесшей тысячи жизней), а также на то, что ежели выращивать не хлопок, а овощи-фрукты, то рабочих рук высвободится еще больше. Формально так оно и будет: трудоемкость хлопчатника 980 человеко-часов, овощей – 907, плодовых культур – 344, картофеля же – 295. Но это в том случае, если и в 2000 году гипотетические 45–50 миллионов населения региона будут заниматься экстенсивным сельским хозяйством, как сегодня.

Политика геноцида, проводимая КПСС и советским правительством против русского и других народов нашей страны, позволяла делать вид, будто ликвидация безработицы, случившаяся у нас по декрету в 1930 году, и в самом деле одно из главных достижений системы – наряду с другими «благами»: бесплатным медицинским обслуживанием, бесплатным образованием, почти бесплатным жильём, слиянием города с деревней, армян с азербайджанцами и эстонцев с узбеками. Излишки рабочей силы поглощали многочисленные «стройки коммунизма» – «стройки века», разворачиваемые под знаменем ГУЛАГа. Время убедительно показало человеконенавистническую сущность измышлений теоретиков коммунизма (Ленин убеждал: «Надо, чтобы все работали по одному общему плану на общей земле, на общих фабриках и по общему распорядку»[5]; Троцкий настаивал: «Мы говорим: это неправда, что принудительный труд при всяких обстоятельствах и при всяких условиях непроизводителен»[6]), сеть концентрационных лагерей, изобретённых, хотя англичанами и в Южной Африке, но с 1918 года в нашей стране приобретших глобальный характер, была наконец ликвидирована, освободились рабочие руки. Но в государстве, где планирование вопреки его декларативности – понятие чисто абстрактное, рыночная экономика (рыночная, а не базарная!) отсутствует, а та, которая существует, никак не связана с демографической ситуацией и общим интеллектуальным уровнем населения региона, безработица – явление вполне естественное, только гораздо более безобразное, нежели в цивилизованном мире.