В это время две половины раздвижного занавеса разъехались в стороны, на сцене появился Илларион в костюме и гриме Пьеро. Под густой меловой маской Ниночка не смогла увидеть, какими эмоциями охвачен ее бывший возлюбленный. Однако, как только он ступил на сцену, она сразу почувствовала на себе его тяжелый взгляд.
Сценический костюм Иллариона с момента их разрыва не претерпел никаких изменений. На нем была все та же длинная белая рубаха с черными пуговицами, плотное кружевное жабо вокруг шеи и шапочка, полностью скрывающая волосы. Светлые панталоны с огромными клешами и такие же туфли с черными помпонами на носках.
При виде своего кумира поклонницы зашумели и зааплодировали. Илларион дождался, пока они успокоятся, и дал отмашку. Тотчас откуда-то из-за занавеса тихонько вступил рояль. После небольшой прелюдии публика услышала звучащий немного в нос приятный баритон артиста:
Ах, где же вы, мой маленький креольчик,
Мой смуглый принц с Антильских островов,
Мой маленький китайский колокольчик,
Капризный, как дитя, как песенка без слов?
Такой беспомощный, как дикий одуванчик,
Такой изысканный, изящный и простой,
Как пуст без вас мой старый балаганчик,
Как бледен ваш Пьеро, как плачет он порой!
Куда же вы ушли, мой маленький креольчик,
Мой смуглый принц с Антильских островов,
Мой маленький китайский колокольчик,
Капризный, как дитя, как песенка без слов?6 Пока Ниночка слушала Иллариона, ей казалось, что он, исполняя песню, обращается непосредственно к ней. Актриса вспомнила начало их романа, как они были поглощены и наполнены друг другом, не хотели ни на миг расставаться и желали только одного – чтобы весь мир оставил их в покое.
Однако ближе к концу номера перед ее глазами стали один за другим возникать эпизоды их совместной жизни, когда Илларион был к ней несправедлив, унижал ее и частенько оскорблял. Тогда она, поддавшись какому-то неосознанному импульсу, не совладав с накопившимся в душе гневом, прошептала на ухо генералу:
– Его зовут Илларион, он в нашем театре играет. Я уже так устала от его нападок. Он все время надо мной смеется.
– Пачиму? – спросил Шамиль.
– Не считает меня актрисой. Говорит, что я бездарность и все такое…
Ермолов тут же прекратил трапезу и гневно посмотрел на Иллариона, который к тому времени уже пел вторую песню:
И вот мне приснилось, что сердце мое не болит.
Оно – колокольчик фарфоровый в желтом Китае.
На пагоде пестрой висит и приветно звонит,
В эмалевом небе дразня журавлиные стаи.
А кроткая девушка в платье из красных шелков,
Где золотом вышиты осы, цветы и драконы,
С поджатыми ножками смотрит без мысли, без слов,
Внимательно слушая мягкие, легкие звоны.7
Генерал несколько мгновений о чем-то думал, потом наклонился к одному из своих ординарцев и что-то прошептал ему на ухо. Тот, выслушав своего начальника, согласно кивнул и, встав из-за стола, направился к сцене. К тому времени Илларион уже окончил петь.
– Как вам? – спросил Давид Борисович у своей спутницы, аплодируя Иллариону.
– Чудесно! – ответила Екатерина. – В этом образе наш Ларик смотрится очень органично. Я, честно говоря, не ожидала. Думала, ну, какой из него Пьеро? При такой-то фигуре. Но ошибалась. Признаю. Талантливо.
– Согласен. Безысходность такого крупного Пьеро смотрится куда драматичнее, чем игра обычных субтильных актеров, которые частенько эксплуатировали этот образ. Если уж такой гигант не может справиться с проблемой, то она действительно не подъемна.
