– Так у тебя столько людей вокруг верных, армия, полиция, с пушками и дубинками, как же недруги тебе отомстить смогут?
– Да, людей вокруг много, а положиться, довериться по-настоящему некому, – разочарованно проговорил Ватутин. – Вот и приходится работать днем и ночью, тянуть этот воз, который и ехать-то иногда не хочет. Все самому контролировать, а силы-то мои не беспредельны. Сколько раз убеждался, что стоит мне только расслабиться, так из всех щелей крысы лезут и ухватить стараются.
– Я же богатый человек, – немного помолчав, продолжил Поликарп Прокопьевич, – но для сохранения равновесия в стране показывать этого мне нельзя. Все мои друзья, как ты говоришь, верные мне люди, которым я помог разбогатеть, одарил которых по-царски, живут себе припеваючи и ни в чем себе не отказывают. А я не могу своим богатством воспользоваться. Просто посидеть в ресторане, прогуляться по городу или искупаться в море. Вот и выходит, что я на других всю свою жизнь работал, а самому-то и пожить некогда.
– Тогда придется тебе нести свой крест. И Бог тебе в помощь. Но ты сам виноват, сам себе такого ежа в штаны подложил. Как говорил преподобный Силуан Афонский: «Душа, не испытавшая сладости Духа Святого, радуется от тщеславия мирской славе, или богатству, или власти».
– Да я уже и не радуюсь.
– Так откажись от всего, покайся.
– Хм, покайся, – усмехнулся Ватутин. – Неделю с утра до вечера исповедоваться придется, не меньше.
– Нет такого греха, которого нам Господь не отпустит.
– Если я откажусь от всего и уйду, меня же тогда во всем и обвинят, – махнул рукой Поликарп Прокопьевич. – Друзья же первыми и сдадут. Причем самые близкие будут в первых рядах.
– Неужто все?
– Смотри, что мне советники мои вчера принесли, – игнорируя вопрос монаха, сказал Поликарп Прокопьевич и извлек из внутреннего кармана пиджака сложенный вчетверо лист бумаги. – Пишет тут один умник. Послушай.
Откашлявшись, он не спеша начал декламировать:
Пока ты занимаешь должность,
пока туга твоя мошна,
пока любая есть возможность
и роль нешуточно важна,
они земные бьют поклоны,
самозабвенно лижут зад
и если надо, то наденут
штаны ширинкою назад.
Они для вас на все готовы,
аплодисменты и «Виват!».
Но если с трона вдруг сойдете,
То вас они отправят в ад.
Дочитав, Ватутин спрятал стихотворение обратно и посмотрел на старца.
– Что скажешь?
– Матерь любого преступления и предательства – наслаждение, как говорил старец Иосиф Ватопедский, – назидательно проговорил отец Ксенофонт. – Поэтому если друзьям твоим выбирать придется, то…
– То они меня со всеми потрохами, – махнул рукой Поликарп Прокопьевич.
– Ты травку-то мою пьешь? – после непродолжительной паузы спросил старец, чтобы хоть как-то отвлечь своего собеседника от тягостных мыслей.
– Как ты и говорил, дважды в день.
– Результат есть?
– Твоими молитвами, отец Ксенофонт.
– Так что же ты молчишь? Можно, значит, снова попробовать.
– Да, я, кстати, и пришел тебе об этом сказать. Завтра к вечеру приду, а сейчас спать, – поднимаясь со своего места, сказал Ватутин. – Перелет тяжелый был.
– Спаси тебя Господь, – проговорил старец, крестя спину уходящего президента. – С Божьей помощью, может быть, завтра и разрешим твои тяготы.
Архип
Вернувшись из леса, Архип просидел дома около месяца, выходя на улицу только для того, чтобы пополнить запасы продуктов и алкоголя. После получения конверта от своего друга ему больше не нужно было заботиться о завтрашнем дне. Денег, находившихся на карте, хватило бы на вторую жизнь, если бы он вдруг нашел способ ее прожить.
