– Ты хочешь сказать, что человек, обладающий двумя талантами, не может успешно реализовать оба? – спрашиваю я.
– Если они равны, то было бы разумнее сосредоточить усилия либо на одном, либо на другом.
Прислонившись к косяку, Дау расслабляется и, похоже, никуда не торопится.
– Допустим, ты ведешь за собой других, в роли короля или вождя клана, но при этом у тебя хорошо получается…
– Успокаивать капризных детей? – перебиваю его я, а когда он бросает на меня сердитый взгляд, добавляю: – Красиво вышивать? Резать по дереву?
– Я привел тебе серьезный аргумент.
– Я тоже.
– Чушь собачья, Ливаун. Королю не надо орудовать иглой или присматривать за детьми.
Я улыбаюсь, не в состоянии ничего с собой поделать.
– Но он ведь может и захотеть, – отвечаю я, – и при этом поведет себя ничуть не эксцентричнее, чем женщина, решившая стать хорошим бойцом. При этом навыки, приобретенные в ходе таких занятий – ухода за детьми, вышивания и им подобных, – могут оказаться очень даже полезными в разговорах с обожающими спорить советчиками, позволяя делать по одному маленькому шажочку за раз. Они, к примеру, развивают терпение. И точность.
– Покажи мне короля, умеющего красиво вышивать, и я признаю, что твой аргумент действительно справедлив.
– Сомневаюсь, что у меня когда-нибудь будет такая возможность, в здешних краях их что-то маловато.
Я не стану делиться с ним сведениями о том, что мы с братом в хороших отношениях с наследным принцем Далриады или что наши родители – близкие друзья его отца.
– А у тебя, Дау, есть другие таланты? У такого способного парня, как ты?
– Не твое дело.
Выражение его лица мгновенно меняется, наводя на мысль о звере, который рычит, видя перед собой острие пики. Как я умудрилась его спровоцировать?
– Разве не ты завел этот разговор? – говорю я, стараясь вложить в голос побольше беспечности.
– Как оказалось, бесполезный. Спокойной ночи.
– Не напрягайся, не стоит.
Я запахиваю накидку и ухожу.
– Эй, Ливаун! – долетает до меня его голос.
– Что?
Я даже не оборачиваюсь.
– Одолей меня в бою без оружия, в двух схватках из трех, и я признаю правоту твоего аргумента.
– Я уже забыла, о чем мы говорили, – лгу я.
– Боишься драться со мной?
– Ничуть, и ты это прекрасно знаешь. Но очень осторожно отношусь ко всяким пари, особенно если при этом можно нарушить установленные на острове правила.
– А мы все сделаем официально. Получим у Арку разрешение.
Я, конечно, соглашусь. Никогда не могла устоять перед вызовом. Дау, должно быть, это знает, он у нас наблюдательный.
– И что конкретно ты собираешься этим доказать?
Помимо своей воли я поворачиваюсь и смотрю ему в глаза.
Дау застывает в нерешительности. Факел над дверным проемом превращает черты его лица в мерцающую маску с залегшими под глазами тенями. За сообразительностью и насмешливыми манерами, как мне кажется, скрывается что-то еще. Он что-то мастерски прячет.
– Что если хочешь быть лучшим, надо уметь отдавать все свое тело, разум и душу! – говорит он. – Отдавать избранному делу всего себя. Это предполагает только одно призвание; и если ты лучший, то отдавать тебе больше нечего.
Несколько мгновений я стою и молча смотрю на него, а когда вновь начинается дождь, моросящий и тихий, наконец, говорю:
– Я принимаю твой вызов. Не с тем, чтобы оспорить эту теорию, а только потому, что знаю – мне по плечу тебя одолеть. Но только если нас благословит Арку, и ты не приготовил мне какой-нибудь ловушки.
