После разговора с ректором Григорий решился на крайний шаг. Никуда не ехать, а остаться в столице. На первое время можно было устроиться дворником, кочегаром, а там Бог не выдаст, свинья не съест. Партия? Да он в нее и вступить-то хотел только ради столичного распределения, а раз его нет, так на какой хрен сдалась эта партия!
Однако не прошло и двух недель, как Григорий Яблонский вновь оказался в ректорском кабинете. Но уже не в роли просителя.
– А вот и снова вы! – Дружески улыбнулся ректор и барственным жестом указал на
стул.
– Прошу вас, Григорий. Садитесь. Вот сюда.
Яблонский присел на стул, что стоял рядом с ректорским столом. В нем обычно
сидел зам. ректора по учебной работе. Дмитрий Алексеевич какое-то время, явно выжидая нужного момента для начала разговора, копался в бумагах. Затем встал и направился к книжным стеллажам. Открыл махонькую (почти незаметную) дверцу и достал из нее коньяк, шоколад, фрукты и элегантные (тонкого стекла) рюмки.
– Это поможет нашему разговору. – Ответил на немой вопрос Григория ректор. – Прошу.
Дмитрий Алексеевич протянул наполненную светло—золотистой жидкостью рюмку. Григорий выпил.
– А теперь закусывайте, – Дмитрий Алексеевич подвинул студенту тарелку с тонко нарезанными ананасами. – И внимательно слушайте. Разговор меж нами будет серьезный очень, я подчеркиваю, очень конфиденциально-личным.
То есть дальше этого кабинета он выйти не должен. Хотя, как говорят, если тайну знают двое, то её знает и свинья. Но хочу вас предупредить, милейший, если вдруг свинья узнает суть нашего разговора, то не я, снова подчеркиваю, не я, а вы окажетесь рядом с ней. То есть ваша жизнь превратиться в свинячье, если так можно сказать, прозябание. Подумайте?
Дмитрий Алексеевич замолчал. Взял в руки бутылку и наполнил рюмки.
– Ну, так как вы готовы меня выслушать?
– Готов. – Очищая апельсин, согласился Григорий.
– Вы, кажется, хотели остаться в столице? – Начал с вопроса Дмитрий Алексеевич.
– Хотел бы, но не могу. – Жуя цитрус, и оттого проглатывая буквы, ответил Григорий. – Направление Гороно. Любимая мать. Ее будущие внуки не позволяют мне это сделать. Ведь так?
Яблонский явно (уже догадавшись, что руководитель института что-то от него нужно) насмехался над собеседником. Дмитрий Алексеевич, проглотив (за которую в другое время круто экзекуцировал бы Яблонского) ироническую пилюлю, и спокойно ответил:
– Да ситуация, конечно, архисложная, но как говорится – нет нерешаемых проблем, есть неправильные решения!
Хозяин кабинета поднял рюмку, выпил и аппетитно сжевал протянутую Григорием апельсиновую дольку.
– Как я понимаю, – вытирая руки салфеткой, сказал Григорий, – выполнив ваше дело, я останусь в столице?
– Совершенно точно, мой дорогой.
– Но может быть я не смогу его выполнить?
– Сможете. Это такой пустяк, что даже смешно говорить!
– Ну, если пустяк, то я готов выслушать.
– Раз готовы, то тогда я незамедлительно посвящаю вас в пучину моего, точнее нашего с вами дела.
Дмитрий Алексеевич положил возле Яблонского фотографии дамы, о которых их недоброжелатели говорят «старая мымра».
