Лаи завертел головой, осматривая табун, бегущий позади них. Найти черную кобылу с желтоватой гривой не составило большего труда. Мускулистая и поджарая, как и ее хозяйка, лошадка, резво бежала по цветущему полю, затянутому густым туманом. Однако кобыла сильно уступал в размерах гнедому жеребцу-великану, легко несущем, сейчас, двух всадников на своей могучей спине.
– Мелковата. – оценил юноша.
– Дубина ты, – обиделась женщина. – Для путешественника горец ценнее любого иноходца. Ест, что попало. Выносливее тяжеловоза. А самое главное – не нуждается в подковах.
– Уяснил. – кивнул Аргилай и тут же попытался ухватиться за возможность узнать больше о своей спутнице. – Часто путешествуешь?
– Часто. – усмехнулась Трица. – Меня ноги кормят. Особенность работы. – пояснила она.
– Охрана и перегонка табунов? – предположил юноша.
– И это тоже. – уклончиво ответила женщина и, помолчав, добавила. – Берусь за любую работу. Если хорошо платят, и не считаю ее грязной.
– А какую работу ты считаешь грязной?
– Похитить родных хозяина табуна, чтобы не отдавать тому деньги за лошадей.
– То есть Боров предлагал тебе работать на него? – догадался Аргилай.
– Было дело. – кивнула Трицитиана. – Быстро соображаешь. – похвалила она. – А ты кто?
Юноша вздохнул:
– Хороший вопрос. Весь день себе его задаю. И не знаю. Не помню ничего. Совсем. Только сегодняшний день. А кроме него: ноль, пусто. Будто и не существовал вообще.
– Хреново быть тобой. – посочувствовала женщина. – И никаких идей?
– Староста сказал, что я из деревни Большое Дно. Мол, давно со мной знаком. Имя назвал – Аргилай. Про кота шутил. – вспомнил парень. – Но все это было до того, как он у меня каплю отобрать попытался.
– Боров брехло то еще. Лжет, как дышит. – недобро усмехнулась Трица. – А как в деревню пришел, помнишь?
– Через лес шел, через поле. А до того… – лицо юноши исказила болезненная судорога. – До того ничего. Думаю, меня по голове ударили или ядом отравили. От чего еще память потерять можно?
– От магии.
– Ну да, ну да, – отмахнулся Лаи. – Лежачего каждый пнуть норовит. Давай шути над моим горем, хуже мне уже не будет.
– Серьезно. Мой отец маг. – без тени улыбки сообщила женщина. – Я кое-что понимаю в таких делах.
Аргилай нервно усмехнулся. Трица уже показала на переговорах с Боровом, как ловко она умеет обвести вокруг пальца. Врет, не меняясь в лице. Вот и сейчас в заявление, что она дочь мага верилось с огромным трудом. Как и вообще в реальность магии. А даже если магия реально и Три дочь мага, то что она забыла в этой дыре?
«Какой меня сейчас выбор?» – спросил себя юноша и сам же себе ответил. – «Особо никакого. Остается только посмотреть, что затеяла эта рыжая и куда она ведет разговор.» – решил он и спросил собеседницу:
– Считаешь: меня заколдовали?
– Я не вижу твоего лица, – не поворачиваясь к собеседнику, ответила женщина, и Лаи почувствовал в ее словах улыбку. – Но попцом чую – ты мне не веришь. Да, я умею обмануть, когда это необходимо, – словно прочитав мысли юноши, продолжила Трицитиана. – Но никогда не делаю это без острой нужды. Слава лжеца мешает моей работе. Я действительно дочь мага. И поверь – это никогда не облегчало мою жизнь. Магов не слишком жалуют в Хадоле.
– Извини. – сконфузился Аргилай. – Единственный день моей жизни, который я помню, был не самым радужным. Когда вся твоя жизнь – это череда попыток избежать ограбления и смерти – начинаешь не очень-то доверять незнакомцам.
