Архив барона Унгерна - страница 13

В конце 1916 г., продав свое недвижимое имущество в Петрограде, М. А. Маданников переселился в Архангельск. С этого времени его судьба, неразрывно связанная с судьбой архива, пережила ряд извилистых поворотов. После октябрьской революции он, по одним данным, с документами на имя Евы Кацнельбоген эмигрировал в Нидерланды, где организовал питейный синдикат «Амстердамские спирты». По другим сведениям, восторженно восприняв новую власть, он активно участвовал в строительстве партийных и советских органов и в 1925 г., взяв фамилию Протасов, осел на Смоленщине, где возглавил заготсбытконтору «Красный пищевик». Некоторые источники, правда, утверждают, что после февральской революции он, выдавая себя за известного бандита Пимку Зарайского, бежал в Одессу, где был сразу же признан одним из главарей воровского мира, и открыл свой подпольный игорный дом на Хаджибеевой дороге[56].

Первая версия имеет достаточно скудную фактографическую базу. Известно, что проживая в Амстердаме по паспорту Евы Кацнельбоген, М. А. Маданников в короткие сроки наладил серьезный бизнес, позволявший ему ворочать крупными капиталами. Так продолжалось до того момента, когда ВЦИК принял декрет об аннулировании внешних и внутренних займов царской России. Узнав об этом, Маданников закрыл контору на ключ и, не посоветовавшись с компаньонами, отправился в Касабланку, где перенес операцию по перемене пола. С тех пор ни о нем, ни о Еве Кацнельбоген ничего не известно. Синдикат «Амстердамские спирты» со скандалом обанкротился, а компаньоны Маданникова покончили с собой, предпочтя долговой тюрьме темные воды канала Принцессы Маргарет.

Гораздо более информативной представляется гипотеза, фокусирующая внимание на личности М. А. Протасова. В 1925–1929 гг. он играет заметную роль в партийной и общественной жизни Смоленска. Одаренный руководитель, могучий хозяйственник, Протасов пользуется уважением соратников и доверием партии. Однако весной 1929 г. он попадает в поле зрения компетентных органов в связи с делом о подмене первомайских лозунгов. Помимо утвержденных секретариатом ЦК призывов «Отбросим колебания нытиков и маловеров, развернем победоносное социалистическое строительство!», «На атаки классового врага ответим сосредоточенным огнем по саботажникам и вредителям!» и «Огонь рабочей самокритики направим на язвы разложения и бюрократизма в госаппарате!», он отдал распоряжение приготовить личный транспарант с надписью "Bonheur commun ou la mort!"[57] Ранним майским утром, незадолго до прибытия офицеров ОГПУ Протасов улетел на воздушном шаре в стратосферу и больше не вернулся. Следствие обнаружило в его квартире ряд интересных документов. Протасов вел регулярную переписку с несколькими красвоенлётами, в которой упоминал о портфеле с белогвардейскими рукописями, якобы изменившем его жизнь[58]. Ничего более существенного специалисты-криптографы добиться не смогли, оставшись один на один со смутными догадками и ворохом корреспонденции.

Что касается третьей версии, то по большому счету она рождает больше вопросов, чем ответов. В период проведения новой экономической политики Пимен Зарайский, в преступном мире известный под кличкой Криворотый, быстро легализовался как нэпман. В начале 20-х он наладил постоянные контакты с антисоветской резидентурой Савенкова – Рейли, в связи с чем заинтересовал контрразведчиков. В июле – августе 1922 г. одесским чекистам удалось перехватить несколько шифровок, в которых шла речь о переправке на Запад некоего историко-литературного архива. В целях пресечения вывоза за рубеж крупных культурных ценностей, под руководством зампреда ОГПУ М. А. Трилиссера и с санкции В. И. Ленина была разработана операция «Марганец», которую планировалось скоординировать с операцией «Трест». Однако все расчеты нарушил визит в Россию Мэри Пикфорд, оставивший неизгладимый след в сердцах миллионов советских людей. Пережив мимолетное увлечение великой актрисой, П. Зарайский оказался не в силах справиться с нахлынувшими на него чувствами и 2 февраля 1926 г., находясь на борту личного дебаркадера «Каин и Манфред», насмерть зарезался бритвой. Самое интересное, что Криворотому все же удалось одурачить ОГПУ и каким-то образом переправить за границу небольшую часть документов. Охота за ними продолжалась некоторое время, но была прекращена вследствие реорганизации аппарата и слияния НК РКИ и президиума ЦКК. Пойманный Рейли, стал единственной нитью в деле Зарайского.