Он на прощание, когда спальня Лизы опустела, а опергруппа толпилась в коридоре, подошел к окну, что привиделось ему во сне, вдохнул запах ветра: прохладный, немного мокрый, чуть отдающий гнилью, но все-таки свежий. Кислород закружил голову и выбил из него любые намеки на траур и потерю, привнес ощущение обретения чего-то… Себя ли, смысла жизни? Скорее безосновательного, но яростного желания жить, а не прозябать вот в таких вот панельных многоэтажках. Было бы только где… Не на том лугу же?..
На улице остались полицейская машина с тем парнишкой да настырный менеджер из похоронного бюро, не теряющий надежды сорвать куш с пережившей трагедию женщины. Он, устало улыбаясь и не выдавая иссякшего терпения, вышагивает к Антону, а тот исподлобья мотает головой из стороны в сторону.
Благо, он понял с первого раза – Антон не привык повторять дважды. Лживая улыбка мгновенно стирается с его лица, он на полушаге разворачивается, возвращается к машине, садится, заводит двигатель и, чертыхаясь, матеря и проклиная Антона всеми известными и неизвестными словами, уезжает.
Дежурные полицейские – последние, но им грех жаловаться: почти весь наряд здесь проторчали, но начальство ничего им не сделает: девушка, убийство, сотрудник Управления. Трио, оправдывающее в наше время любые средства для служителей режима.
– Товарищ полковник!.. – окликнул толстый, помахивая рукой. Смотрите-ка, выучил.
– Да?.. – мгновенно вынырнул из своих мыслей Антон. Напрактиковался уже так быстро переключаться, но при этом не утратил сострадание и желание праведной мести для своих… клиентов?..
– Этого-то куда? – Сержант кивнул на заднее сидение машины.
– В отделение, оформляйте. Суток на трое, а там я его заберу. – Парень что-то верещал, взбрыкивая на заднем сидении и долбясь плечом в дверь.
– Понял, до свидания!
– Подождите!
– Да?
– Может, подкинете в Управление?
– Ну, с этим если только. – Сержант опять кивнул в сторону закованного парня, присаживаясь на переднее сидение.
– Ладно, поезжайте. – Махнул рукой Антон: трястись сзади вместе с подозреваемым ему было не по статусу.
Он проводил кряхтящую машину взглядом, а потом потерянно бегал глазами по окружающему, не понимая, за что цепляться («не за что, тебе ж еще с утра говорили…»), пока не наткнулся на бордовую лужу, которая почти впиталась в асфальт. Интересно, как долго ее будут оттирать дворники и смывать осенний дождь?
Сзади зазвучало трельканье домофона, из дверей выскользнула сутулая фигура и прошлась мимо Антона прямо по пятну, где несколько часов назад лежало изуродованное, бездыханное тело девушки.
«Почему он вышел позже всех? В квартиру возвращался?..»
– Эй, стоять!
Парень замер и повернулся, как загнанный подросток, нутром чуя – сейчас получит от родителей взбучку за оценки в дневнике.
– Да?
– Ты вроде данные с жесткого диска копировал?
– Ну да, стандартная процедура.
– Давай сюда. – Антон протянул руку.
– Что?
– Копию.
– Я не могу, я должен в отдел ее…
– Сюда давай.
Техник помялся, оценивая, кого он боится больше: своего руководителя или Антона. Здравый смысл восторжествовал, парень со вздохом залез в сумку, вытащил миниатюрный носитель и передал его Антону.
– Молодец. – Антон спрятал неожиданно тяжелую коробочку с какими-то разъемами в карман к запискам. – И флешку давай.
– Какую флешку? – Актер из техника был хреновый. В этом особенность людей, работающих с компьютерами: их мозг пропитывается машинной прямолинейной логикой и утрачивает способность изворачиваться и лгать. И социализация страдает. У таких людей, как бы они ни пытались соврать, все написано на лице. Этот, правда, умел держаться, но Антон не зря получил свою должность, и уж что-что, а фальшь он чует за километр, как акула – каплю крови в бескрайнем океане.
