Дмитрий не помнил переезда и самые драматические события, погромы, издевательства и насилие, волной прокатившееся по Средней Азии, застали их семью уже в Сибири. И вот теперь, спустя тридцать лет, он читает эти новости. Воинствующие пастухи, рвущие глотки на площадях Ташкента, Ашхабада и Душанбе, не сумели построить без русских «дивный, новый мир» в своих независимых теперь странах. Хотя, дело казалось очень простым, – выгони векового «эксплуататора», займи его место и наведи порядок. На деле всё оказалось не таким радужным. К власти пришли главы тейпов, занятые только, собственно, нескончаемой борьбой за эту самую власть. Очень быстро деградировали все сферы экономики, оказалось, что специалисты, инженеры, энергетики, теплотехники, врачи, преподаватели, преимущественно не принадлежали к титульной нации и за короткий промежуток времени покинули благословенный райский сад, насаждаемый нацией титульной. К тому же ресурсы, ранее получаемые от «проклятой метрополии» бесплатно, теперь, оказывается, необходимо стало оплачивать. Еще одним неприятным открытием стало то, что производство, на котором была занята основная часть населения, оказалось неконкурентным, предприятия закрывались с такой же скоростью, как когда-то пустели дома выгнанных из страны «эксплуататоров». История не была бы историей, если бы не продолжала хохотать над теми, кто ею пренебрегает. Теперь дети тех «свободолюбивых пастухов» приезжали на заработки в страну, в которую выгнали своих «угнетателей». Они селятся тут целыми семьями, всеми правдами и неправдами пытаются получить гражданство, пользоваться всевозможными льготами, пособиями, бесплатным медицинским обслуживанием и, вместе с этим, насаждают свои религиозные и бытовые правила, к которым привыкли в своих уютных горных и степных селениях. Бажин этого не понимал и не принимал. Он не понимал словосочетаний «места компактного проживания мигрантов», «национальная диаспора». Он не понимал, зачем на территории его страны нужны организации, защищающие права приехавших в эту страну иностранцев. Для этого есть посольства. Зачем превращать целые спальные районы в национальные гетто, со своими правилами, укладом, не терпящим чужаков и порядками, вызывающими у коренных жителей лишь недоумение? За последнюю пару лет количество этих людей, желающих и рыбку съесть, и на люстре покачаться, возросло в разы. Это чувствовалось повсюду, и не сказать, чтобы раздражало, но изрядно беспокоило Бажина.
«Вас ожидает Лада Веста, т346от. Водитель Ирджон.»
Дмитрий раздраженно хмыкнул. Вселенная, по-видимому, решила этим утром издеваться над ним «на все деньги». Он сел на заднее сиденье, и набросал план на день. Сначала он заедет в квартиру. На этот раз он снял жильё на Милионной, в самом центре города. Эрмитаж через два дома. Нужно будет переодеться и встретиться с Локшиным, местным опером. Генерал Лебедев уверил, что мужик толковый, и ему можно абсолютно доверять. Они договорились на девять, то есть через… двадцать минут. Пока доедем, уже наверняка будет ждать. К одиннадцати нужно быть у Берестова, старик говорил, что будет только до обеда…
– Надолго в Петербург?
– Простите? – не понял Бажин. Разговаривать с таксистом по имени Ирджон никак не входило в его планы.
– Я спросил, надолго ли в Петербург? Извините, что отвлек вас от мыслей, – Ирджон улыбнулся белозубой улыбкой. На его смуглом лице она выглядела особенно ослепительной.
