Одурманенный алкоголем мозг Антонины Егоровны нашёл единственно верный способ преодолеть сложности переезда.
– Нам нужны деньги, – подытожила Окольцева. – Много денег.
– Ты для меня дороже всех золотых россыпей и алмазных полей вместе взятых.
Игнатьев нежно коснулся груди Антонины Егоровны. Он убрал светлый локон с её лица и прижался к ней щекой.
– Мы и здесь сможем быть счастливы.
– Не сможем, – печально ответила Окольцева. – Раиса нам не позволит. Она будет мстить. Сначала тебе, потом мне. Она наймёт мокрушников и покажет нам, кто в доме хозяин. Наша участь предрешена.
– И что делать?
– Опередить её, – Окольцева уверенно кивнула головой. – Налей.
Аристарх Петрович в ожидании чуда вылил остатки вина в бокал и протянул его своей новоиспечённой любовнице.
– Ты мне не врёшь? – Окольцева пьяно икнула и шмыгнула носом. – Если я смогу достать деньги, много денег. Мы уедем?
– Туда, где нас никто не найдёт, – Игнатьев вбил последний гвоздь в крышку гроба Антонины Егоровны. – Только ты и я. Навсегда.
Идея обойти на повороте свою лучшую подругу пришла в голову Окольцевой не случайно. Антонина Егоровна слишком долго находилась в тени своей красивой и богатой подруги. Тихая зависть раздирала её изнутри. Её терпению настал конец. И лопнуло оно в тот самый момент, когда Круглова поведала ей занимательную историю о сибирских лесах, серебряной броши и тоннах царского золота.
– У тебя есть идея, милая? – Игнатьев значительно ускорил процесс женских размышлений.
Думать, собственно говоря, было не о чем. Антонина Егоровна действовала в основном наобум и понимала, что в одиночку ей это дело не потянуть. Ей нужна была помощь. Помощь надёжного человека. И именно такой человек сейчас лежал рядом с ней.
– Ты в детстве клады искал? – неожиданно спросила Окольцева.
– Все клады в деревнях зарыты. А я дитя каменных джунглей. Не доводилось мне, Антонина, участвовать в походах. И землю лопатой я тоже не копал. Хотя дух авантюризма живёт в каждом мужчине.
Окольцева допила вино и положила бокал рядом с собой. Сегодня она обрела не только мужчину, способного пробудить в ней хрупкую Дюймовочку, но и надёжного партнёра, соратника и подельника. Причём в одном лице.
– Историю тебе расскажу, – Окольцева уверенно вошла в клетку к тиграм. – Слушай внимательно.
– Я готов, – Игнатьев едва заметно улыбнулся.
– Полгода назад у Кругловой умерла мать. Перед смертью старуха рассказала ей весьма занимательную историю. В общем, прабабка Раисы в смутные времена служила полковой медсестрой в Красной армии.
– Что ты подразумеваешь под смутными временами? – уточнил Игнатьев.
– Революцию, – пояснила Окольцева. – Полк этот базировался вблизи Иркутска и вёл жестокие бои с остатками армии адмирала Колчака. Зимой одна тысяча девятьсот двадцатого года чехословацкий корпус выдал адмирала большевикам. Вместе с ним арестовали и его возлюбленную Анну Тимирёву.
Окольцева замолчала. Экскурс в историю пришёлся Аристарху Петровичу по душе. О судьбе опального адмирала он читал и его биографию знал практически наизусть. Не мог он взять в толк одного: каким таким боком события далёкого прошлого соприкасаются с Раисой Кругловой.
– Что было дальше?
– Гражданская жена Колчака плохо себя чувствовала. Перед тем как отправить Анну Тимирёву в тюрьму, её решили осмотреть медики.
– И эта честь была предоставлена прабабке Раисы? – смекнул Игнатьев.
