И старик хрипло засмеялся.
Барятинский покраснел от злости и сжал кулаки.
– Да ты! Да я тебя!
Я ухватил его за рукав.
– Остынь, Гриша. Как ни крути, он ведь правду сказал.
– Ну, правду, – неохотно признал Барятинский. – Но ведь обидно!
Но его глаза уже блеснули весельем. Князь сообразил, что повел себя глупо, обидевшись на старого слугу.
– Никита! А ведь получается, это ты моего прадеда зарубил.
– Ну, ты вспомнил! – с досадой хмыкнул я. – Это когда было-то? Сто лет назад.
Краем глаза я видел, что старый слуга прислушивается к нашему разговору.
– Что вы ерунду мелете, господа благородные? – не утерпел он. – Не может такого быть!
– Я тебе слово дворянина даю! – не на шутку разошелся Барятинский. – Перед тобой сам ликтор Никита Волков. А ты ему дырявый флигель сдать не хочешь.
– Правда, что ли? – слуга прищурился, испытующе глядя на меня. – Я в новостях слыхал про тебя. Но думал – врут, как обычно.
– Правда, – рассеянно кивнул я.
Похоже, мне только что крупно повезло. Мне представился шанс снять жилье у артефактора, который очень нуждается в деньгах. Значит, я смогу уговорить его поделиться со мной знаниями о магии Жизни.
Теперь мне точно нужен именно этот флигель!
– Медведь вправду ученый? – Прохор с подозрением посмотрел на Потапа. – Не сбежит из сада? Я за него отвечать не буду!
– Не сбежит. Наоборот, посторонних к дому не пустит.
Прохор о чем-то напряженно задумался.
– Ну, может и сговоримся, – неохотно сказал он. – Если за месяц заплатишь.
– Заплачу, – кивнул я.
– Ну, тогда по рукам. Через час подъезжай вот по этому адресу.
Прохор протянул мне смятую бумажку. Я развернул ее.
Петербургский остров.
Неплохо. До центра Столицы недалеко. А Родовая палата на Васильевском острове вообще рядом – только мост перейти.
– Вы вдвоем с хозяином живете? – спросил я.
– А тебе какое дело? – неласково ответил Прохор.
Помолчал, и неохотно добавил:
– Дочка лавочника ещё приходит два раза в неделю убираться. И у тебя будет прибирать. Только ты ее того, не лапай! И медведя своего держи от неё подальше.
– Договорились, – улыбнулся я. – У тебя машина есть? Довезешь нас до дома?
– Ещё чего! – нахмурился старик. – Я на лисапеде.
И он с гордостью похлопал по ржавой раме стоявшего рядом велосипеда.
– Сам доберешься, коли деньги есть.
– Тебе аванс нужен? – улыбнулся я.
– Давай! – решительно кивнул Прохор.
Я протянул ему два червонца. Прохор молча сунул деньги в карман и пристроил свою картонку на багажник велосипеда.
– Поеду тогда, – не глядя на меня, бросил он. – В лавку ещё надо заехать.
Я угадал – денег у них не было совсем. Даже продукты к обеду не куплены.
Старик бодро укатил, немилосердно дребезжа кривыми колесами своего велосипеда.
А я подмигнул Барятинскому.
– Расскажи-ка мне, что ты знаешь про этого графа Вознесенского.
– Да ничего я про него толком не знаю, – пожал плечами Барятинский. – Одинокий старик, в молодости служил где-то в гвардии. Там и Прохора этого нашел. Слышал, что он был хорошим артефактором, пока не состарился. Жил вдвоем с внуком Сашкой, пока тот не пропал куда-то год назад. Сашка тот ещё гуляка был – все по кабакам, да по кабакам, ни одной юбки не пропускал.
– Прямо как ты, – подначил я Барятинского.
– Ну да, – ничуть не смущаясь, кивнул Гриша.
Я задумчиво почесал в затылке.
– Интересно, куда может бесследно пропасть человек в Столице? Тем более, графского рода?
– Да куда угодно! – хмыкнул Барятинский. – Зарезали под мостом по пьяному делу, камень на шею привязали и кинули в Неву. Концы в воду, как говорится. Или с певичкой какой-нибудь сбежал.
