Слова Элеоноры были как отточенные лезвия, каждое рассекало воздух с хирургической точностью, не оставляя места для вопросов или промедления. Сотни специалистов в «Оке» и на других засекреченных объектах «Эгиды» по всей Европе пришли в движение, словно части единого, отлаженного механизма. Эта организация, созданная более полувека назад дальновидными умами из разведок, науки и древних аристократических родов, к которым принадлежала и ее семья, была единственным щитом Европы против угроз, о которых обыватели не должны были даже догадываться. И Элеонора де Монтескье была кузнецом этого щита и тем, кто держал его твердой рукой.
Она снова посмотрела на экран, где лиловое пятно Оберталя казалось отвратительной язвой на теле земли. Потери. Неизбежные издержки в войне, о которой мир не знал. Спасать тех, кто уже поглощен, было бессмысленно. Ее задача – локализовать, изучить и уничтожить угрозу, прежде чем она распространится дальше. Любой ценой. Прагматизм – вот что отличало ее от отца, склонного порой к сентиментальности, которую она считала непозволительной роскошью.
В стерильной, высокотехнологичной атмосфере «Ока», где царила логика и порядок, анализировался первобытный, хтонический ужас, вырвавшийся из неведомых глубин. Контраст был разительным: холодный блеск стали и мерцание голограмм против пульсирующей, аморфной плоти, пожирающей жизнь; рациональный ум против слепой, всепоглощающей силы. Элеонора чувствовала этот контраст каждой клеткой своего существа, и он лишь укреплял ее решимость. Здесь, в глубине «Цитадели», она была на своей территории, где хаос препарировался, анализировался и в конечном итоге подчинялся воле.
На мгновение она поймала свое отражение в темном экране одного из мониторов: бледное лицо, решительно сжатые губы, глаза, в которых не было ничего, кроме льда и цели. Образ идеального солдата, идеального руководителя в этой тайной войне.
– Приступайте – тихо произнесла она, и гул серверов, казалось, на мгновение усилился, словно огромный механизм «Эгиды» с готовностью отозвался на приказ своей повелительницы. Первобытный ужас выполз на поверхность, но высокие технологии и холодный разум уже готовились дать ему отпор.
Тишина в «Оке» сгустилась, став почти осязаемой. Мерное гудение серверов теперь казалось биением сердца гигантского, холодного зверя, подчиненного воле своей хозяйки. Элеонора де Монтескье не сдвинулась с места, ее взгляд по-прежнему был прикован к тактическому дисплею, где лиловое пятно Оберталя медленно, но неумолимо пульсировало, словно злокачественная опухоль на теле Европы. Вокруг нее, за длинным овальным столом из темного, почти черного композита, сидели ее ближайшие советники – начальники ключевых департаментов «Эгиды». Их лица были напряжены, но лишены паники; страх в этих стенах был такой же недопустимой роскошью, как и сантименты.
Первым нарушил молчание генерал Арман Дюваль, глава оперативного командования «Эгиды», седовласый мужчина с лицом, изрезанным шрамами былых, не афишируемых войн.
– Мэм, протокол «Ахерон» активирован. Первые подразделения «Гамма» уже на подходе к внешнему периметру. Оценка сопротивления со стороны объекта затруднена из-за агрессивной среды и отсутствия четкой структуры у противника. Местные власти, если их так можно назвать после отчета барона фон Штумпфенхаузена, полностью дезорганизованы.
