– Как узнать, куда лететь, если заблудился над тайгой? – спрашивали курсанты.
– Да проще простого, – отвечал бывалый навигатор. – Вот, однажды блуданул я, когда летел в Колпашево. Беру, значит, направление на восток. Мимо Оби не промахнусь. Вышел на речку, а, в какую сторону нужный аэродром: на юг или на север, не знаю. Смотрю, на берегу три рыбака. Пишу им записку: «В какую сторону Колпашево? Пусть отойдёт один» – и в вымпел её. Это такой мешочек с грузом и флажком длинным. Сбросил. Они прочли, один отошёл в нужную сторону. Помахал крыльями, и через полчаса на базе.
Веселили тогда курсантов такие россказни, а пришло время, и Гене самому довелось нечто подобное использовать. По пути в некий городок нужно было никуда не сворачивать, лететь вдоль автострады. Только шоссе вдруг ныряет в тоннель. Благо склон горы оказался не очень крутым. А как хребет перевалили, там уже непонятно куда лететь. Немного покружив, Гена решил подобрать площадку, пока светло, и заночевать.
Подходящее место для посадки оказалось в нескольких километрах от большого села и отделялась от него горным отрогом. Как всегда, связь с местным населением взял на себя Эдик, а Гена развёл костёр в ожидании быстрых у подножья гор сумерек.
Танец искр, порхающих в огне, убаюкивал. Глаза перестали различать самолёт, стоящий неподалёку. Возникло ощущение нереальности происходящего. Где-то сейчас кардинально менялось всё, что казалось когда-то незыблемым. А он здесь, в предгорье Карпат на чужбине сидел возле костра, выбрасывающего искры, которые быстро гасли, оторвавшись от языка пламени, их породившего.
Может, и с людьми также происходит. Оторвался от того, что даёт тебе энергию, и гаснешь мгновенно.
Тёмная ночь, тишина, пламя костра располагали к философским рассуждениям.
За спиной послышались едва уловимые звуки. Гена развернулся в поисках источника, но глаза, долго созерцающие огонь, не могли ничего разглядеть. Пришлось бросить в костёр клочок сухой травы, и вспыхнувшее пламя выхватило из темноты фигурку девушки. Когда гостья подошла ближе, Гена увидел юную особу в национальном костюме. Она присела напротив и бросила ещё травы, чтобы в свете пламени видеть своего собеседника. В больших глазах незнакомки отражался огонь, а на смуглом лице обозначился лёгкий румянец. И не было понятно, то ли это отражение языков пламени, то ли гостья была смущена.
Вся эта картинка казалась нереальной. Осознай Гена, что это существует только в его воображении или, допустим, что перед ним оказался ангел во плоти, удивления это бы не вызвало.
– Я умею танцевать, – вместо приветствия произнесла очаровательная посланница ночи. – Хочешь, я станцую тебе? Только тебе.
– Мне нечем будет тебя отблагодарить, – отозвался зачарованный Гена.
– Это недорого, – продолжила девушка. – Мне нечего есть. Можно заплатить едой.
– Тогда подожди, скоро придёт мой друг и мы сможем поужинать. Ты приглашена. Тогда и станцуешь, если захочешь.
– Я хочу танцевать только для тебя, – продолжала настаивать незваная гостья, начиная двигаться в такт какой-то мелодии, которую сама себе и напевала.
Движения юной танцовщицы в свете угасающего костра были простыми, но искусными. Девушка, несомненно, училась танцам, и Гена начал любоваться этим незамысловатым действом вплоть до того момента, пока она не скинула с себя вязаный жилет, под которым осталась только очень тонкая, почти прозрачная сорочка, не скрывающая ещё не оформившуюся грудь.
