Читать онлайн Александр Мирошниченко - Время есть. Книга вторая.

Осень ночными заморозками уже почти полностью раздела деревья. Опавшие листья не убирались с тротуаров и проезжей части улицы Горького и проспекта Карла Маркса. На Лубянке было чисто. Только у входа в здание КГБ тут и там попадались жёлтые весточки предстоящей зимы.

Никита пытался найти повод, пусть самый незначительный, не заходить в это здание, пугающее своей монументальностью и легендами. Но ноги несли по запланированному маршруту. Данное слово нужно держать.

На проходной, где требовалось предъявить пропуск, Никита сказал, как его инструктировали:

– Я хочу поговорить с дежурным офицером.

Дневальный в форме курсанта жестом попросил отойти в сторону, и появилась надежда, что сейчас Никиту выставят за порог.

– Пригласите дежурного, – крикнул дневальный и забыл о посетителе.

Через несколько минут подошёл старший лейтенант.

– Пройдёмте, – сказал он, мельком взглянув на Никиту.

В небольшой комнате без окон офицер предложил присесть за покрытый зелёным сукном стол и только после этого серьёзно сказал:

– Говорите.

– Мне нужно встретиться с председателем КГБ.

Никита приготовился услышать смех или крик в свой адрес. Но старший лейтенант оставался невозмутим.

– Назовите причину, по которой очень занятый делами государственной важности человек должен уделить вам время? – совершенно без эмоций спросил он и предложил: – Может, вы сообщите информацию мне, и я передам её по команде?

– Нет. Скажите ему: «23-е октября, 20:48, Дом Радио».

По-прежнему без эмоций офицер выслушал и, попросив оставаться на месте, ушёл. Как долго пришлось ждать, определить было сложно, но старший лейтенант всё же вернулся и предложил следовать за ним. Пройдя несколько коридоров и лестничных пролётов, они оказались в небольшом помещении, совсем не похожем на кабинет. Освещалась комната лишь лампой, стоящей на журнальном столике, разделяющим два дивана.

– Повернитесь ко мне лицом и разведите руки в стороны, – потребовал офицер и, тщательно проверив Никиту, скомандовал: – Теперь спиной. – И, повторив процедуру, разрешил присесть.

Никита уселся на диван, а старший лейтенант остался стоять у входа. Ещё минут через десять в комнату открылась другая дверь, за которой оказался кабинет, и вошёл мужчина в гражданском костюме. Очки с толстыми стёклами делали его глаза неестественно большими.

– Вы можете быть свободны, – обратился вошедший к офицеру и, когда тот вышел, присел напротив Никиты. – Я вас слушаю.

– Я могу говорить только с тем, кто назовёт имя и отчество человека, меня пославшего. Извините, это обязательное условие.

– Семён Маркович, – невозмутимо ответил хозяин кабинета, – Теперь можете говорить.

– Меня просили передать вам очень важную вещь… – откашлявшись, сказал Никита, но его перебил спокойный голос.

– Начните с того, как вы познакомились с Семёном Марковичем. И поподробней, пожалуйста. Я не должен сомневаться в ваших словах.

Никита торопился посмотреть списки поступивших. Перед стендом, на котором их вывесили, толпились абитуриенты. Пришлось долго пробираться, извиняясь и применяя значительные усилия. Наконец, заветный лист с напечатанным мелким шрифтом текстом можно было рассмотреть. Но своей фамилии в списке абитуриентов, зачисленных на обучение, Никита не обнаружил. Он постарался искать внимательней, но сзади его подтолкнул кто-то в военной или милицейской форме, и Никита, не удержав равновесия, опёрся руками на стенд, и тот рухнул.

– Вставай, – разбудил знакомый голос мамы.

«Это сон», – обрадованно подумал юноша.

– Ты так ворочался, когда спал. Что-то плохое снилось?

– Да суета всякая, – ответил Никита.

– Вон, подойди к окну и скажи: «Куда ночь, туда и сон», – посоветовала мать.

– Обязательно, – пообещал Никита, внутренне насмехаясь над мамиными суевериями.

Чтобы пакет документов для поступления в университет был полностью собран, не хватало только справки из военкомата. И получение этой самой бумажки представлялось минутным делом, как в поликлинике или школе.

Но реальность оказалась немного иной.

Ну как немного?

Просто перевернула жизнь с ног на голову.

Хотя вначале всё складывалось вполне обычно. На проходной подсказали, где выдают справки для поступления в вуз. За нужной дверью с табличкой «Комиссия» сидела женщина средних лет, которую усталость и раздражение делали старше. Не поднимая глаз, она строго спросила:

– Фамилия, инициалы и год рождения.

– Соколов Н. Г. 1971.

Под заголовком «Медицинская книжка призывника» на обложке документа формата школьной тетради служащая военкомата записала ответ.

– Девушка, – обратился к ней Никита и сразу удостоился удивлённого взгляда, казалось, даже помолодевшей женщины, которую непривычное обращение вывело из бюрократического отупения, – вы меня не поняли. Я в армию не собираюсь. Мне только справка для поступления в университет.

Женщина грустно улыбнулась и, вздохнув, ответила:

– Ты думаешь, я планировала после филфака здесь торчать? Привыкай, боец, к взрослой жизни, – и потом обратилась к проходящему мимо офицеру, – Слышь, Егор Иваныч, поимей в виду, что гражданин не собирается долг Родине отдавать.

Никита хотел возразить, но мужчина, к которому были обращены эти слова, бесцеремонно повернул Никиту к себе лицом и внимательно осмотрел с ног до головы. Потом направил на него указательный палец и после паузы улыбнулся и щёлкнул средним пальцем о большой.

– Первенство города по самбо прошлым летом. За «Авангард» боролся. У меня абсолютная память на лица. Ты тогда СКА выбил в четвертьфинале, и мы без медалей остались. Ну, ничего. Теперь будешь ковать победы для спортивного клуба армии.

И, уже обращаясь к женщине, наблюдавшей за разговором, сказал:

– Отметь в списке… – Он посмотрел на обложку медицинской книжки. – Соколов Н. Г. в спортивную роту.

Бесцеремонность, с которой посылали в ненавистный СКА, Никиту возмутила.

– Вот так вы результатов добиваетесь. Не своих выращиваете, а паразитируете на том, что всех можно себе хапнуть, – запальчиво ответил он.

Егор Иванович отошёл на шаг, ещё раз смерил молодого человека взглядом, пожал плечами и опять обратился к женщине:

– Катерина, исправь «спортроту» на ТуркВО, погранвойска, коли юноша настаивает.

– Что это было? – спросил Никита Екатерину, когда офицер удалился.

– А это ты, Соколов Н. Г., прямо сейчас просрал два года жизни в родном городе и поимел геморрой служить у чёрта на куличках.

«Вы что, умом рехнулись? Я в университет поступлю», – подумал Никита, но теперь, наученный собственным опытом, озвучил мысли деликатней.

– Какая служба? Мне только справку.

– По коридору направо дверь с табличкой «Медкомиссия». И там тебе всё расскажут.

В указанном помещении Никита застал несколько абсолютно голых парней, которыми командовала мелкая и невзрачная девушка в белом халате.

– Что стоим? – неожиданно громко для небольших своих размеров гаркнула она. – Снимаем всё. И трусы тоже!

Было понятно – ей приходится повторять это по десяти раз на день.

Дальше, затратив не более пятнадцати минут на пять экспертов военно-врачебной комиссии, Никита оказался в очереди из нескольких парней своего возраста. Все они держали в руках медкарты. Медицинская карта рядом стоящего парня вызвала удивление. «Соколов Н. Р.» – значилось на ней.

Никита взглянул на свою: не перепутал ли он. Потом толкнул в бок незнакомца и показал тому документ. Соколов Н. Р. рассмеялся и спросил:

– Ну хоть не Николай Родионович?

– Никита Романович.

Парни пожали руки, и нового знакомого вызвали. А потом вышел лейтенант.

– Один? – поинтересовался он и, получив утвердительный ответ, кому-то в кабинете предложил: – Может, примем последнего?

– Перерыв, я уже ем, – отозвался женский голос.

Лейтенант, пожав плечами, повесил табличку «Обед» и закрыл дверь.

Никита провёл у кабинета целый час, в течение которого ознакомился со всеми документами на стендах, сосчитал паркетины на полу и лампы на потолке.

– Заходите, – наконец раздалось из кабинета.

Женщина с погонами капитана, с хорошо уложенной причёской и в ладно сидящей военной форме посмотрела документы.

– Слышь, Зорькин, – обратилась она к уже знакомому лейтенанту, – а Козырь, какого Соколова просил в Туркестан отправить? Смотри, тут тоже Соколов Н. Р.

– Не знаю. Егор Иваныч только фамилию и инициалы написал.

– И куда нам тебя послать, сынок? – спросила женщина, внимательно разглядывая призывника.

– Мадемуазель, вам нужно быть лет на пятнадцать старше, чтобы по праву обращаться ко мне «сынок», – ответил Никита, выдержав взгляд.

– Ну и фиг с ним. Мы свою работу сделали, – закончила разговор капитан и в графе «Род войск» написала «ВВС».

Когда Никита выходил, женщина добавила:

– Я хоть уже давно мадам, но за мадемуазель спасибо.

Только на улице Никита прочёл, что написано на небольшом клочке бумаге, озаглавленном «Повестка»: «Явиться в городской военный комиссариат для отбытия к месту службы» и дата – через три дня.

Вспомнилось слово «грогги». Ощущал такое Никита только один раз, на тренировке, когда уступил просьбам и согласился поучаствовать в соревнованиях по боксу вместо заболевшего одноклубника. В спарринге он пропустил удар в голову и на время перестал воспринимать реальность. Состояние, как будто не до конца проснулся, и тело ещё не полностью подвластно мозгу, а мысли тянутся, словно изображение в сильно замедленной съёмке, длилось несколько секунд. Партнёр прекратил бой и внимательно смотрел на Никиту. И, увидев, что соперник начал соображать, сказал:

– В бою – это нокаут, к мамке не ходи. Если ты понял, что поплыл, то немедленно должен или наглухо закрыться, или входить в клинч. Пока не оклемаешься.

Тогда приболевший боксёр, которого требовалось заменить, восстановился, и Никите не пришлось выступать на турнире. И он вернулся к любимому самбо. Теперь он понял, что находился в состоянии грогги всё время после разговора с майором по фамилии Козырь.

Никита ещё раз прочёл плохо отпечатанный текст:

«На основании „Закона о всеобщей воинской обязанности“ вы призваны на действительную воинскую службу».

«Это что же получается, прощай университет? Вернее, до свидания на два года».

Мысли путались в попытках осознать всё произошедшее, и нужно было время или хороший собеседник, чтобы разобраться в ситуации. До встречи со Светланой оставалось более часа. Но Никита решил ждать её в назначенном месте – на пляже, в надежде, что хороший заплыв на один-два километра приведут мысли в порядок.

– Никита, привет, – окликнула одноклассница Люба Тырба, прямо у входа на пляж.

Она временами подменяла мать, которая собирала плату за пользование топчанами и прочим инвентарём. Люба подошла не спеша, усиленно покачивая бёдрами. Она с восьмого класса, когда обрела взрослые формы, так ходила, и парни в школе даже судачили – это признак того, что девушка уже лишилась девственности. И сейчас такая походка в сочетании с предельно открытым купальником приковывала к себе взгляды отдыхающих. У Никиты даже взыграла гордость, что сия красотка идёт именно к нему.

– Ты мне нужен как мужчина, – попросила девушка, подойдя так близко, что чувствовалось её дыхание, и пояснила двусмысленную просьбу: – Помоги мне перетащить сломанный топчан.

– Да, без проблем, – согласился Никита, рассмеявшись шутке.

Люба показала, что нужно убрать. Потом повернулась спиной и взялась за топчан, как за носилки. Никите пришлось нести поломанную конструкцию, глядя девушке в спину. Вернее, немного ниже. Её попа, практически не закрытая новомодными плавками с мудрёным названием «стринги», покачиваясь, цепляла доски сломанного топчана, и это было так вызывающе, что Никита беспокоился, не будет ли видно его возбуждение. Когда испорченная конструкция оказалась возле коморки, где в течение дня обитал ответственный за пляжное имущество, Люба повернулась, смерила взглядом помощника, остановившись на плавках парня, и, улыбнувшись, кивнула: