Арктический клуб любителей карри - страница 8

Подойдя поближе к университету, я увидела указатель к музею Свальбарда. У меня настоящая музеезависимость в острой форме. Обожаю некачественно выделанные чучела с жутковатыми стеклянными глазами. Муляжи «древних» людей с облупившейся краской на лицах. Стеклянные витрины с обломками неведомых предметов. И, само собой, музеи битком набиты фактами.

Дверь музея открылась в гардеробную. Руки у меня заледенели и не шевелились – пройдет несколько минут, прежде чем они оттают настолько, чтобы я могла хотя бы шнурки развязать. Так что я немного посидела просто так, приходя в себя. С меня капало на пол. Потом – неловкий танец вылезания из многочисленных слоев одежды.

Следующий час я неторопливо впитывала всевозможные факты о Свальбарде. Архипелаг открыт в 1596 году Виллемом Баренцем, но поначалу селиться там никто не стал – слишком холодно и далеко. Во всяком случае, для людей – животных-то здесь водилось в изобилии. Сперва сюда приезжали китобои. Вытаскивали туши на берег и разделывали, добывая ворвань, китовый жир и китовый ус на корсеты. А истребив китов, потянулись за белыми медведями и песцами, которых убивали ради меха. Первой женщиной-траппером, добравшейся до Свальбарда, была Ванни Волстад, водительница такси из Тромсё. Она четыре или пять раз оставалась зимовать на острове – головокружительное безрассудство. Я и представить не могла, как провести тут зиму в продуваемой сквозняками избушке без электричества и водопровода.

Отдельный зал был посвящен исследованиям Арктики, поскольку любым парням, искавшим Северо-Западный проход или Северный полюс, приходилось ехать через архипелаг. Как правило, они терпели неудачу: или пропадали без вести, или погибали. Но даже и в этом случае их считали героями, хотя единственным врагом, с которым им приходилось сражаться, была стихия. Уж верно, Северный полюс с виду ничем не отличается от тысяч миль ледяной пустыни вокруг? Но белым мужикам неймется повсюду понавтыкать флагов.

Я ушла из музея, когда туда явилась большая группа пожилых американских туристов. Глядя, как они толпой втекают в вестибюль, фотографируя чучела белых медведей и морских птиц, подвешенных к потолку, я гадала, переворачивается ли в могиле исследователь Арктики Джон Франклин.

Снаружи валил густой снег. Когда в Великобритании идет снег, все звонят на работу и врут, что у них не расчистили улицы или не завелась машина. В январе мы с Ниной по поводу снега взяли отгулы и пошли с парой подруг кататься на санках, а потом много часов просидели в любимом пабе перед камином, накачиваясь глинтвейном. Но тут снег совершенно другой. Опускавшиеся мне на лицо снежинки прямо обжигали – до того были холодными. Совершенно не верилось, что когда-нибудь я к этому привыкну… а ведь станет еще холоднее и темнее.

Я вспомнила квартирку, в которой мы с Ниной жили в Норвиче, дивный кофейный столик из розового дерева, подаренный нам ее родителями, и кресло из «Икеи», предмет нашего вечного соперничества. Садик во дворе с цветочными горшками и барбекюшницей, купленной нами на «Гамтри»[1] по дешевке. Длинные летние вечера, проведенные в этом дворике за бутылкой дешевого белого вина и болтовней о всякой ерунде. Однако теперь там живет кто-то другой. Скоро и в доме моего детства поселится кто-то другой, а папа уедет за тысячи миль.

А я теперь жила на населенном белыми медведями далеком острове, где температура стремительно опускалась к минус тридцати. Сколько мне потребуется времени, чтобы почувствовать себя здесь как дома?