А тогда, в пиру молодых, весёлых ребят с копчёной рыбой и самогоном, которым снабжала лётчиков деревушка рядом с аэродромом, моя душа услышала и опознала чистое звучание открытой сердечной чакры. Возле костра сидели двое русских. Они были студентами, кажется из Рязани, и приехали на тренировки вместе со сборной командой СССР.
Того, кто играл на гитаре и пел звали Володей. Рядом сидел Саша. Я как-то наблюдал за ними, потому что это были первые «настоящие» русские, которых я видел. То есть не те русскоязычные, которые давно жили в Литве, и не только удивляли нас своим нежеланием выучить хотя бы пару слов языка народа, среди которого им пришлось годами находиться, но и часто услышав литовскую речь, могли небрежно бросить: «А скажи-ка тоже самое на нормальном языке», настолько крепко в сознании этих людей утвердилось имперское мышление. Эти люди были просто русскоязычными, без принадлежности какой- либо нации, их русский язык был скуден, и лишь отдалённо напоминал тот богатый, красивый, насыщенный русский язык. Эти русскоязычные являли собой продукт «Гомо советикус» – идеологии воинствующего атеизма, идеи строительства коммунизма, что очень похожи на Царство Небесное в христианстве. Только вот разница на самом деле очень большая. Дьявол, как говорится, в деталях: если в Евангелии говорится о некоем Царстве Отца, куда попадает душа праведника, потерявшего возможность излучать из себя не то, что агрессию, но даже возможность о ком- то подумать плохо у него отсутствует, то «гомо советикус» от ума пытается навязать некую унифицирующую всех народов идею всеобщего благоденствия. Только вот душа человека развивается постепенно, вырастая через привязанности: к своей семье, к своему народу. В своём росте нельзя перепрыгнуть. Все ступени должны быть пройдены. Отсутствие принадлежности к эгрегору своего народа – это не показатель некоего совершенства. Только имея высокоорганизованные чувства можно говорить о появлении понимания к таким же чувствам другого человека и другой нации. Гражданин мира – не тот, кто отказался от принадлежности к своему народу, а тот, чьё сердце переросло границы любви только лишь к «своим».
Те ребята были «настоящими русскими», носителями духа своего народа. Когда Володя взял гитару и запел, я по-настоящему почувствовал, что такое «русская душа». Полилась медленная лирическая песня из самой глубины сердца. У меня неожиданно покатились слёзы, хотя самогона я даже не пробовал. На всех таких аэродромных вечеринках я пил только чай, за что друзья меня дразнили поговоркой начальника аэродрома: «чай пьёшь – орлом летишь» -, и я, как ответ на пароль, выдавал вторую половинку стишка – «водку пьёшь – свиньёй лежишь», и мы все смеялись… Незаметно стирая слёзы, я пробрался к Володе, сел рядом, и просил спеть ещё и ещё, наслаждаясь широкими просторами русской души, к которым потом не раз прикасался, слушая песни паломников.
Мы пели вместе с Николаем псалмы, которые тут же разучивали…
Теория омоложения (продолжение)
«Мудрец идёт, не оставляя следов», – что это значит? По тому оживлению, который пронёсся среди пассажиров нашего авиалайнера, я понял, что пришло время обеда. Отложив рукопись, я обратил внимание на своих попутчиков. Вглядываясь в эти лица, наблюдаю изменения, произошедшие в обществе за 18 лет моего отсутствия. Я действительно за эти годы всего несколько раз съездил в Красноярск, чуть чаще приходилось побывать в Абакане. Свою родину за это время посещал дважды, и каждый выезд приносил массу впечатлений. Можно сказать – 18 лет я провёл в таёжной деревне, в Общине, в поле мощного воздействия Учителя, где время, казалось, мчится на удивление стремительно, и вместе с тем иногда оно застывало, и нам казалось, что за год мы проживаем столетие.
