Аромат изгнания - страница 29

Я устала, дитя мое. Так давно я не возвращалась в гнездышко моего детства! Кровь больше не льется, но надо было дождаться, пока исцелится сердце. Морщины залегли на нем и окрасились красным, однако в крови оно не утонуло. Но не будем спешить, пройдемся еще немного по спокойствию минувших дней. Как ты полюбила бы деда! Он был самой увлекательной книгой в библиотеке жизни. У него была невероятная память, вместившая столько столетий, что, отвечая на мои вопросы, он охватывал целый мир. Врожденное чувство справедливости заставляло его вершить правосудие, зная меру. Он умел разделять волны бурного моря и снимать пену всех на свете горестей. Он рассматривал со стороны каждый вопрос и вглядывался в горизонт с верой. Его слова были полны мудрости и меры. Он уплыл далеко за вулкан, когда нас всех унесла жгучая лава. Он накладывал на наши раны венки из цветов. Мы были бутонами жизни, политыми мудростью и радостью. Бутонами, внезапно вырванными из земли, отчаянно ищущими в хаосе остатки корней. Но не будем забегать вперед…

Солнце заливало пол веранды. Талин положила тетрадь в кожаной обложке на шезлонг и в потрясении вышла из дома. Когда она волновалась, обострялись все ее чувства. Какая-то часть ее удалялась от реального мира, вынуждая призывать на помощь свое обоняние, чтобы почувствовать себя в безопасности. Она спустилась по каменной лестнице, обогнула клумбу с розами справа от дома и углубилась в сад. Пальмы и юкки соседствовали с апельсиновыми деревьями, оливами, лаврами, земляничником… Талин шла несколько минут и остановилась перед цветочным орга́ном. Эта тайная обширная часть сада была обустроена в форме звезды. Поросшая травой тропинка соединяла клумбы, цветы на которых были высажены в зависимости от силы их запаха. Этот душистый путь следовал по шести лучам звезды. Она сама придумала это вместе с Ноной, тщательно выбирая каждый сорт, чтобы дать обонянию особые впечатления.

Талин любила это место, запахи в котором варьировали в зависимости от времени дня, направления и силы ветра. Молодая женщина пошла по тропинке наугад и зажмурилась. Сладковатый, яркий и дурманящий аромат лилий взлетел к ее ноздрям. Потом донесся другой – сильный, глубокий, отдающий мускусом запах византийских гладиолусов. Нона любила их высокие стебли, украшенные белыми цветами с гранатовой сердцевиной. Талин продолжала медленно идти вперед. Отчетливый сиропный запах. Туберозы… Потом нежный вечерний аромат резеды, чьи цветы образовали зеленые колосья, чуть подкрашенные желтым. Талин замерла. Пряники, ваниль, мед… большие синие зонтики гелиотропа опьянили ее. Она питала страсть к этим цветам. Она зафиксировала этот миг в себе, зная, что в любой момент своей жизни сможет вновь пережить его с той же интенсивностью, с той же силой. Ни один запах не подводил ее, когда она его призывала. «Это твои лучшие друзья», – всегда говорила ей Нона. И она была права. Аромат английского мыла с гвоздикой смешался с сильным и сладким запахом розовых цветов клеродендрума Бунге. Талин шла медленно и ощущала тонкий аромат душистого горошка, с которым смешивался бьющий в ноздри приторный запах ярких метелок буддлеи. Она сделала еще несколько шагов и вдохнула томный и пряный аромат испанского дрока. Слева повеяло южной свежестью лаванды. Она открыла глаза. Прямо перед ней лесной табак раскинул свои зеленые листья, увенчанные склоненными белыми трубочками цветов с восхитительным сладким запахом. Потом был жасмин, головокружительный, хмельной, обволакивающий, а следом прохлада жимолости. Талин ускорила шаг и глубоко вдохнула, почти побежала, чтобы дать раскрыться новым аккордам. Ударил в ноздри запах, которого она прежде не замечала. Тяжелый, экзотический – это пахла бругмансия. Ее большие диковинные цветы, словно склоненные пухлые трубы, розовые, белые, желтые и оранжевые, привели ее в восторг. А чуть подальше цеструм раскроет свои тайны в сумерках, когда распустятся его цветы, высвободив свой загадочный аромат.