Двести тридцать.
Здравый смысл покинул меня; я бросилась в рукопашную на Геру, распластав ее на земле. Лишь один удар долетел до ее высокомерного лица, украсив глаз, прежде чем на моей шее затянулась удавка. Ногти зацарапали шею, в попытках освободиться от удушающей пытки. Я не могла дышать.
Сто девяносто.
Сто семьдесят.
Сто двадцать.
– Успокоилась? – Сара хмыкнула, и до меня дошло, кто подверг меня мучительной пытке. В нос хлынул запах табака и кофе.
«Она никогда не была на твоей стороне, – подкинул мысль шепот, в кои-то веки, я была с ним согласна.»
Вскочив на ноги, я судорожно стала рыться во внутреннем кармане пиджака дрожащим руками, проведя ярко-жёлтой тканью по носу, я на последок вдохнула запах мускуса, прежде чем кинуть его прямо в Геру, с ухмылкой глядя на налившийся синяк.
– Я ухожу, – спокойно заявила я, глядя на сузившиеся зрачки в зелёных глазах.
– Не делай глупостей, Инесса, не нужно принимать решения на горячую голову! – бросила она мне в спину.
– Да ладно, побесится и успокоится!
Дверь хлопнула, а я стёрла кровь пошедшую из носа рукавом.
«Не нужно было связываться с сомнительными личностями, – и вновь, я была солидарна с шёпотом».
Нет. Опять не это.
Карандаш привычно лег в руку, чтобы продырявить бумагу в новом месте. Уже третье место, но ничего.
«Ты в пустую тратишь время, признай», – возможно, шепот и был прав, но я все равно искала положительные стороны таких вот вылазок.
В душном жарком помещении, будто в печке, стояла полу темень, чтобы разглядеть чужие лица, приходилось вглядываться напрягая глаза, после холодного и влажного воздуха улицы, вонь чувствовалась еще сильнее, а вид лежачих на полу тел не вызывал ничего, кроме отвращения и жалости. Грязь на ботинках выглядела и то более эстетично. Я поморщилась, отдирая бумагу от липкого стола, это стоило предусмотреть, в который то раз. Зачеркнув и это место, плюнув, я направилась на выход. Больше ничего интересного меня тут не ждало…
«На бис, на бис, на бис!» – неожиданно громко произнесли пьяные тела.
Борцы вышли на сцену, вновь, я вернулась за столик. Фолки были уже в изнеможении, то как они собирались сражаться, для меня было загадкой. Знакомый задохлик выглядел ужасно, с момента последнего боя, у него поубавилось конечностей, вместо родной ноги стоял протез, а огня в глазах поубавилось. Всего за несколько недель, он превратился в тридцати летнего фолка, ему оставалось не долго, даже шлейф из острого запаха специй выдохся.
Его противник выглядел чуть лучше, да и запах горчицы исходил от него более сильный. Уставший – да, но не вымотанный. Первый бой окончился ничьей, но вот чем кончиться второй, предсказать было трудно. С одной стороны задохлик был на последнем издыхании, тяжёлая одышка слышалась даже из далека, но… огоньку он еще мог задать. Во всех смыслах.
Ставки пошли по второму кругу; я оставалась наблюдателем. Предчувствие подсказывало, что сегодня кто-то умрет, как и на двух таких же боях до этого, сердце сжималось, но будто ожесточившись, делало это через силу, нехотя. К причинам ненавидеть Кассандру добавился еще один пункт. И с этой женщиной мы делим кровь, передернувшись от мысли, я с напряжением наблюдала за дракой.
– Пить будешь? – бармен попыталась завладеть моим вниманием. – Я видела, деньги ты не ставила, так что заказать что-нибудь не грех.
– Я не пью, – приняв максимально гордый вид, отмахнулась от предложения.
