Лотта задумалась. Выбор без выбора. Но, допустим, она могла бы вернуться домой. Как скажется ее возвращение на семье? Примут ли ее родители? А остальная семья? Наверное, отец и так сейчас не в ладах с новыми владельцами Фехельде. А что, если ее появление вызовет откровенную войну? Кто из соседей рискнет заступаться за фон Беттмаров? «Те же, кто заступился, когда тебя босую тащили по городу,» - Ответила себе Лотта на свой же вопрос, - «То есть, никто».
- Сколько у меня есть времени на размышление? – Спросила она уже вслух.
- Неделя, - ответил аббат, - плюс-минус пару дней. Потом я вернусь из поездки и мне нужно будет отписать ответ в Брунсвик.
- И вы думаете, я понравлюсь вашему … человеку вот такая? – Лотта прекрасно понимала что былая красота, которой она славилась на всю округу, изрядно поблекла за последний месяц.
- Такая, сякая… - Храмовник поморщился, словно речь шла о совсем неважных вещах. – Если честно, я и не таких из подвалов вытаскивал. Насмотрелся. Но ты не волнуйся, свадьбу назначим, когда сестра Герлинда позволит. Ты должна быть полностью здорова. А вместе со здоровьем вернется и красота.
- Скажите, - не выдержала девушка, пытаясь осознать все, только что узнанное. – А зачем вы помогаете нам? Ну, магам или как там вы называете ведем?
В ответ аббат только улыбнулся. Эта улыбка, задорная, совсем мальчишеская, словно сбросила с его плеч несколько десятков лет. Жестом ярмарочного фокусника он вытянул вперед правую руку, повернул ее ладонью вверх и поманил пальцем. В ответ на его призыв недопитый морс взлетел в воздух и ярко-малиновым шариком закружился над кубком. Сделав три или четыре оборота, он малиновым дождем пролился обратно. Ни одна капля при этом не упала на белоснежную салфетку, покрывающую стол.
- Теперь понятно? – Спросил он. Улыбка уже покинула лицо храмовника, но в глазах все еще искрился смех.
- Почти. – Лотта вздохнула. – Это было красиво…
- Это было полезно, - назидательно поднял вверх указательный палец аббат Пиус. – Всем магам надо уметь сбрасывать лишнюю силу. Но у слабеньких силы – три капли, она сама незаметно уходит в повседневные дела. А вот сильный рискует или сгореть, или попасть под обвинение в ведовстве. Быть магом Творец не запрещает, но вот творить своей магией зло – да.
- Но разве цветы зимой – это зло? – Лотта вспомнила историю сестры Каталины.
- Цветы – нет, не зло. Просто нечто непонятное, а всего непонятного люди привыкли бояться.
Кстати, в деле сестры Каталины о цветах - ни слова, - теперь аббат уже не шутил, а смотрел серьезно, словно своим рассказом предупреждал Лотту об опасности. – Обвиняли ее в том, что в соседнем селении град побил посевы, что три года тому назад в сенокос пошли сильные дожди и тому подобном бреде. Ты догадываешься, к чему я веду?
- Что силу нельзя показывать никому?
- Да, и это – тоже. Пока. Но я хотел сказать, если люди захотят найти причиненный вред, они его найдут.
- Спасибо, - Лотта кивнула не менее серьезно, - я запомню.
Следующую неделю она почти не спала. Все время думала о том, какой из путей выбрать. Хотелось сделать все правильно. Боли добавляла невозможность увидеть ребенка. "Зигрид", – Лотта задумалась, а какое бы имя она дала девочке, если бы выбирала сама? И внезапно осознала, что так и не придумала заранее ни одного имени.
Почему-то ей считалось правильным, что муж вернется их похода и сам даст имя своему сыну. Наверняка у них в роду из поколения в поколение повторяются какие-то имена. Только вот, Лотта так и не удосужилась спросить, какие. О том, что будет девочка, как-то даже не думалось. Ведь все знают, что хорошая жена должна подарить мужу сына и наследника. А она изо всех сил старалась быть хорошей женой.
