После этого мажестир нажал незаметный рычажок, выступающий на боку автомата, отчего девушка замерла, и предложил угощаться.
Опасливо взирая на удивительную прислугу, Антон и Рафик взяли с подноса чашки и лукум. Кофе оказался замечательным – такого они еще никогда не пробовали.
– Ладно, – сказал хозяин, – раз уж вы все равно знаете… Но просил бы, чтобы вы никому…
– Обещаю. Кстати, вы так хорошо говорите по-русски…
– Спасибо. Я учился в вашей стране. Закончил ЛИТМО в Ленинграде. Но это было давно. Сейчас ваша страна стала другой. И Ленинград теперь по-другому называется.
– Санкт-Петербург.
– Вот-вот. Санкт-Петербург. Нерусское название. Зачем давать русскому городу немецкое имя? Если вам теперь так не нравится Ленин, как раньше нравился, ну назвали бы – Петроград. Это было бы по-русски.
– Наверно, вы правы. Погорячились, не подумали. Теперь не вернешь. Так что насчет головы?
– Да, голова… Я ведь по образованию механик. И отец мой был механик. Он закончил инженерный колледж в Каире, еще при англичанах. А я – институт точной механики, ЛИТМО, в Советском Союзе. А деда моего люди называли «уста Абан» – он был великий мастер, из старинного рода мастеров. Султан назначил его главным смотрителем водяных колёс. Вот от деда мне достались старинные книги по механике, некоторые еще рукописные. В этих книгах описаны многие диковинные вещи, – самодвижущиеся повозки, клепсидры, сосуды для охлаждения воды, волшебные фонари, даже говорящие статуи. Ребенком я любил рассматривать в этих книгах рисунки и чертежи. Наверно поэтому я и стал механиком – мне хотелось тоже создавать такие удивительные вещи, оживлять неодушевленные предметы. Но жизнь, увы, требовала другого. Нужно было строить железные дороги, фабрики, мосты. Я этим и занимался. До тех пор, пока не лишился ног при неудачном испытании одного устройства. Военного назначения… Конечно, правительство выделило мне неплохую пенсию. Но работать я больше не мог. Разве что иногда ко мне обращаются за консультациями. Зато я теперь предоставлен самому себе и могу заниматься тем, что мне нравится. И я решил воплотить в жизнь свои детские мечты – попробовать воспроизвести описанные в старинных книгах удивительные механизмы. Вот посмотрите, например на это.
Мажестир подкатил свое кресло к полкам, на которых громоздились различные странные предметы, и, сняв с одной из них деревянный ящик кубической формы, водрузил его на стол. По бокам ящика оказались металлические зажимы, удерживающие крышку, а точнее – футляр, под которым скрывалась бронзовая фигурка птички на массивной подставке. Одно нажатие на крыло птички, – и она раскрыла клюв, встряхнула перышками и мелодично зачирикала, поворачивая голову в разные стороны.
Антон с Рафиком разинули рты, наблюдая чудо оживления мертвой материи.
– Здорово! – сказал Рафик. – А что насчет головы?
– Да, да, голова… – ответил мажестир, аккуратно водружая футляр на место. – Над ней я бился дольше всего. И до сих пор не закончил. Ее чертеж я нашел вот в этой книге, – он снял с полки толстенный и очень потрепанный фолиант в кожаном переплете и раскрыл на странице, почти сплошь занятой изображениями непонятных загогулин, колесиков, пружинок и прочих деталей, кое-где снабженных пояснительными надписями на арабском. – Вот видите, какой это сложный механизм! А теперь посмотрите сюда.
Ловко развернувшись на своих колесах, мажестир подъехал к нише на стене, и, отдернув закрывавшую ее узорчатую завесу, открыл изумленным взорам своих гостей бронзовую голову в натуральную величину.
