– Жеребкинс? Слышишь меня?
Кентавр ответил после второго вызова:
– Слышу тебя, Элфи. Прикован к столу. Командующий Келп прислал пару писем – спрашивает, где ты. Я скормил ему историю о Ритуале. Думаю, у тебя есть около…
Элфи прервала его болтовню.
– Жеребкинс, послушай меня. Мать Артемиса. Думаю, мы столкнулись кое с чем… очень плохим.
Настроение кентавра мгновенно изменилось. Элфи подозревала, что он трепался только для того, чтобы скрыть беспокойство. В конце концов, сообщение Артемиса и так выглядело достаточно мрачным.
– Ладно, я подключаюсь к системам особняка. Попроси Фаула назвать пароль.
Элфи подняла щиток и взглянула Артемису прямо в глаза:
– Жеребкинс просит сообщить ему пароль системы безопасности.
– Конечно-конечно. – Артемис с трудом сосредоточился, вспоминая придуманное им самим секретное слово. – КЕНТАВР. Прописными буквами.
Отделенный от него многими километрами земной коры, Жеребкинс сохранил комплимент в специальном уголке мозга, предназначенном для особенно приятных воспоминаний. Он собирался извлечь его позже и насладиться драгоценностью за бокалом псевдовина.
– Кентавр. Понял. Вхожу.
Огромный плазменный монитор, вмонтированный в стену, мигнув, ожил. На экране возникло лицо Жеребкинса, сначала размытое, потом идеально четкое. Веб-камера в руке Артемиса зажужжала: кентавр начал дистанционную фокусировку.
– Чем больше точек зрения, тем лучше, верно? – раздался голос Жеребкинса из динамиков системы объемного звучания.
Артемис поднес камеру к лицу матери, стараясь держать ее неподвижно.
– Судя по реакции Элфи, такое состояние тебе знакомо?
Эльфийка указала на кожу Ангелины.
– Обрати внимание, из пор выделяется обильная слизь. Кстати, очень сильно пахнет лилиями, нет никаких сомнений.
– Невероятно, – пробормотал кентавр. – Мы уничтожили ее много лет назад.
– Что невероятно? Что уничтожили? – Фаул-младший уже терял самообладание.
– Понимаешь, Артемис, пока еще рано ставить точный диагноз. Любые выводы преждевременны. Элфи, я должен произвести сканирование.
Капитан Малой поднесла ладонь ко лбу Ангелины Фаул, и универсальный датчик в ее перчатке окутал больную сетью лазерных лучей.
Палец Жеребкинса раскачивался, как метроном, пока информация загружалась в его компьютер. Сие неосознанное движение могло показаться слишком легкомысленным в сложившейся ситуации.
– Ладно, – произнес он через полминуты. – Я получил все, что нужно.
Элфи сжала датчик в кулаке, подошла к Артемису и взяла его за руку, ожидая результатов анализа. На это не потребовалось много времени, поскольку Жеребкинс имел исходное представление о параметрах поиска.
Лицо его, когда он сообщал выводы, сделалось по-настоящему мрачным.
– Компьютер произвел анализ слизи. Боюсь, мы имеем дело с чаротропией.
Артемис почувствовал, как Элфи еще крепче сжала его ладонь. Очевидно, эта чаротропия – скверная штука.
Высвободив руку, он с решительным видом шагнул к монитору.
– Жеребкинс, мне нужны объяснения. Пожалуйста.
Кентавр с тяжелым вздохом кивнул.
– Хорошо. Чаротропия была сущим проклятием для волшебного народца. Исход неминуемо был летальным, с момента заражения до последней стадии проходило три месяца. После этого жить пациенту оставалось не больше недели. В этой болезни слилось буквально все: нейротоксины, распад клеток, сопротивляемость всем обычным методам лечения, невероятная агрессивность. Честно говоря, это поражает воображение.
