Увидев хлеставшую из их тел жидкость, бесенята завыли еще отчаяннее, и чем громче становился их вой, тем быстрее текла жидкость. Номер Первый где-то слышал, что у людей превращение ребенка во взрослого длится несколько лет. Бесенятам хватало нескольких часов. И такая почти мгновенная метаморфоза не могла быть безболезненной.
Торжествующие крики сменились стонами боли, когда кости начали растягиваться, а рога – завиваться. Заляпанные зеленоватой мерзостью конечности удлинялись прямо на глазах. От сладковатой вони Номера Первого едва не стошнило.
Бесенята вокруг него попадали на пол. Несколько секунд они бились в конвульсиях, пока источаемая телами жидкость не застыла. Бесенята стали похожи на гигантских гусениц, плотно закутанных в коконы из быстро твердеющей слизи. В классе внезапно повисла тишина, которую нарушало только потрескивание высыхающей питательной жидкости и шипение пламени в каменном очаге.
Аббот просиял, его зубастая улыбка, казалось, разделила лицо надвое.
– Неплохой результат для одного утра, верно, Роули? – сказал он. – Это я заставил их всех трансформироваться!
Роули хрюкнул, соглашаясь с вождем, потом посмотрел на Номера Первого.
– За исключением Коротышки.
– Не может быть! – воскликнул Аббот, но тут же опомнился. – Да, конечно, за исключением Коротышки.
Роул и Аббот недобро уставились на Номера Первого.
– Я хочу трансформироваться, – сказал бесенок, рассматривая свои пальцы. Лоб у него горел. – Правда хочу. Но это ведь так гадко… Я просто не могу себя заставить. А еще эта слизь и прочая мерзость. При одной только мысли о том, что я буду весь покрыт этой дрянью, мне становится слегка дурно.
– Что становится? – с подозрением переспросил Роули.
Номер Один понял, что с учителем говорить нужно проще.
– Блевать мне хочется. Блевать.
– Ясно. – Роули с отвращением покачал головой. – Тебе от слизи блевать хочется? Что же ты за бесенок? Другие только и ждут этого момента.
Номер Первый глубоко вздохнул и впервые произнес то, что уже долго не давало ему покоя.
– Я не похож на других, – сказал он дрожащим голосом, едва не плача.
– Решил поплакать? – спросил Роули, выкатив глаза. – Леон, это уже слишком. Он сейчас расплачется, как самка. С меня довольно.
Аббот задумчиво почесал подбородок.
– Позволь мне попробовать.
Он запустил руку в карман плаща и тайком надел что-то на пальцы.
«О нет, – мысленно застонал Номер Первый. – Пожалуйста, только не Чушка!»
Аббот поднял закутанную в плащ руку. Над кожаным капюшоном появилась голова куклы. Голова эта представляла собой нелепый разрисованный шарик из глины, с низким лбом и грубыми чертами лица. Номер Первый глубоко сомневался в том, что люди действительно настолько безобразны, но демоны никогда не могли похвастаться великим мастерством в изображении кого бы то ни было. Аббот часто показывал Чушку бесенятам, у которых были трудности с трансформацией. Он полагал, что это наглядное пособие поможет им прийти в нужное состояние. Не приходится и говорить, что Номеру Первому приходилось частенько общаться с этой куклой.
– Гр-р-р! – сказала кукла, а точнее, управлявший ею Аббот. – Гр-р-р, я – вершок Чушка!
– Привет, Чушка, – едва слышно произнес Номер Первый. – Как поживаешь?
В руке кукла держала крошечный деревянный меч.
– Не твое дело! А меня вот не колышет, как поживаешь ты, потому что я ненавижу весь волшебный народец! – произнес Аббот писклявым голосом. – Я выгнал вас из домов! А если вы попытаетесь вернуться, убью!
