Арвеарт. Верона и Лээст. Том I - страница 9

– Экдор Ардевир, Верона, – произнёс в это время Таерд, – позвольте мне с честью представить студента шестого курса коаскиеровской Академии ардора Виргарта Марвенсена!

Марвенсен поклонился, Верона присела в книксене, а Гренар кивнул и нахмурился, заподозрив в эффектном Марвенсене нового неприятеля – в битве уже проигранной, но формально ещё продолжавшейся. Сам Виргарт, взяв себя в руки, уже сделал первые выводы – в принципе безошибочные: «Гордая и независимая, но подвержена чувству эмпатии. Таерд к ней расположен едва ли не по-отечески, а этот спортсмен-директор влюблён в неё до безумия. А она сейчас ждёт единственного – написал ли ей Лээст что-нибудь. Да, написал, разумеется. Это всё начинает закручиваться в самую худшую сторону…»

Через час, после всех разговоров и отбора бумаг для Коаскиерса, Гивард решил: «Достаточно! Уже перебор, по-моему!» – и выдал идею проветриться и пообедать где-нибудь:

– Давайте-ка в «Старом Замке»! Виргарт, тебе там понравится! Верона, оденься наряднее! Отметим твоё зачисление!

Верона, подумав: «„Замок“?! Это – тот самый „Замок“, куда мы ходили с Джоном, когда он нам всё здесь показывал?!» – присела в стандартном книксене, а Гивард взглянул на Марвенсена:

– Можешь пройтись по школе. Посмотри на лаборатории. Потом поделишься мнением. Квердов у нас не водится, но стараемся соответствовать.

Когда Виргарт с Вероной вышли, Таерд прошёл к подоконнику, приоткрыл боковую форточку, достал из кармана трубку и коробочку с Dunhill Nightcap и сказал, обращаясь к Гренару:

– Тебе нелегко отпускать её, но мы своё дело сделали. Держать её здесь, в Иртаре, это значит лишать её права… права выбора, права на будущее. На счастье в конечном счёте. На то, что она заслуживает.

* * *

Виргарт, в кабинке лифта, шепнул Вероне: «Секундочку… – извлёк из кармашка сумки конверт с серебристым вензелем и пояснил: – От проректора. Оно – неофициальное». Затем, уже в холле с колоннами, не дождавшись особой реакции, он перешёл на английский:

– Ваш директор сильно расстроился.

– Конечно, – сказала Верона, – но это не обсуждается.

На этом они расстались. Проводив её долгим взглядом, шестикурсник вздохнул – с тем чувством, что встреча Вероны с Лээстом – дело уже предрешённое, и добром это всё не закончится, а затем, с интересной мыслью, что облик её – прекрасный, её жесты, её интонации, манера откидывать волосы и даже походка – резкая – не женская, а мальчишеская, знакомы ему откуда-то, – заключил для себя неожиданно: «Я её где-то видел. Я уже с этим сталкивался…»

Поднявшись в гостиную комнату в общежитии старшеклассников, Верона, дрожа от волнения, присела на край дивана и вскрыла конверт с печатью – именной, с драгоценными буквами – «Л» и «Э» – в серебристом сиянии. Письмо экдора проректора, написанное чернилами и слегка неразборчивым почерком, с наклоном в левую сторону, начиналось с его обращения: «Здравствуй, моя драгоценная…»

«Здравствуй, моя драгоценная!

Я сказал «моя»… Ты заметила? Прости за такую вольность, но с учётом тех обстоятельств, что мы с тобой чем-то связаны и в чём-то являемся близкими… может быть – очень близкими, если верить в тесты по Эйверу (и принимать во внимание твой необычный опыт общения с «подсознанием»), в отношениях между нами не должно быть особых формальностей. И я, между прочим, собственник, как ты уже догадываешься. А теперь настройся на чтение. Я просто хочу, моя девочка, чтобы ты, уже до приезда, – слушай меня внимательно, – составила представление: обо мне, моей жизни в целом и тех моих интересах, которые, в общем смысле, отражают меня, как личность, не сколько в научном плане, сколько в обыкновенном. (Я не скажу в «житейском», поскольку так получилось, что жизнь моя всецело отдана Академии (и моим научным исследованиям) и всё, что в ней есть «житейского» – это пара бутылок пива вечером в воскресенье. И это, как это ни странно, не является самым существенным. Существенным будет следующее – что нам, как ты понимаешь, предстоит провести бок о бок – глядя в глаза друг другу – бог знает сколько времени, и чем проще и доверительнее будут наши с тобой отношения, тем легче и плодотворнее нам будет работать вместе. «Плодотворнее» – странное слово. А как тут сказать? Не знаю. «Тем легче и полноценнее»? Я напрочь лишён таланта сочинять толковые письма, адресованные не коллегам из Реевардского центра, а прекрасным и юным девушкам. Сделай вид, что не видишь этого.