– Зато она умеет хорошо танцевать. Я учила её танцам с детства.
– Ну, это ей вряд ли пригодится в университете. Но потом, потом, когда она выйдет замуж, то будет танцевать для своего мужа, сколько угодно. Но зарабатывать себе на хлеб танцами она не будет!
– Но как?..
– И третье: пройдя курс подготовки к поступлению в колледж, она улетит из Марокко и будет учиться у нас на Западе.
– Зачем? Нам этого не нужно. Мы мусульмане.
– И наконец, после колледжа, она поступит в университет, – Александр не слушал тихое бормотание танцовщицы. Все для себя решив, он продолжил. – Все расходы я беру на себя. Открою для неё счет, там будут необходимые суммы на преподавателей, колледж и университет. А что касается веры, то никто не неволит её снимать платок. На Западе полно мусульманок и в школах и в колледжах.
– Я не могу Вам ничего обещать, господин. Вы хотите, чтобы моя Аиша жила жизнью европейца, но она другая.
– Слушать глупости – утомительное дело. А сейчас, если позволите, я хочу наедине поговорить с Аишей. Уверен, она разумная девочка и поймет, что для неё лучше.
– Но как же её замужество? Когда она найдёт себе жениха, если будет все время учиться?
– Когда придёт время и Богу будет угодно, она встретит юношу, которого полюбит. Ей нужно жить, а не быть игрушкой в чьих-то руках: не всегда эти руки чисты и распахнуты для объятий. Вам это должно быть хорошо известно!
– Я понимаю, о чем Вы говорите. Хорошо, я подумаю, господин, – опустив глаза, сказала она и снова расплакалась.
– Мой помощник полетит с Вами в Марокко. Он проследит, чтобы были соблюдены все формальности. Поможет в оформлении покупки дома.
– У нас будет дом на Медине… – мечтательно промурчала Мадина и закрыла от удовольствия глаза.
– Дом будет записан на Аишу. Надеюсь, здесь не может возникнуть никаких возражений. Вот кажется и все.
– Спасибо, господин! Я хочу много раз сказать Вам спасибо за то, что прогнали тех мужчин, которые могли поиздеваться над моей доченькой. Поверьте, я очень люблю её, – она кинулась к его ногам.
– Встаньте! Сделайте все, как любящая мать, чтобы Ваша девочка была счастлива. Тогда, возможно, и Ваша жизнь изменится.
Мадина подошла к балкону, открыла ручку двери и рукой показала дочери, что можно вернуться в комнату.
– А сейчас примите душ и спускайтесь к завтраку. Жду вас обеих. Сегодня нас буду баловать свежими булочками с маком и блинчиками с тыквой. Я уже кажется чувствую их аромат, – Александр улыбнулся и удился.
* * *
Идя к кабинету деканата, Ашната несколько раз останавливалась. В её душе боролись две главные черты ее характера: уважительное отношение к старшим, и чувство справедливости к более слабым. Старшие, как бы ни были уважаемы, тоже бывают не правы, и не признавать это – равносильно предательству по отношению к тому, с кем взрослые бывают жестоки.
– Здравствуйте, госпожа Орло. Я могу войти?
– Ашната, заходи. Я думала, ты сейчас с Анной. Как она? – листая журнал, отвечала женщина. Её очки, больше похожие на пенсне, висевшие на кончике длинного носа, дополняли образ кабинетной крысы.
– О ней я и хочу поговорить с Вами, если позволите.
– Конечно, Ашната. Слушаю тебя. Присаживайся, – женщина поставила на стол два стакана, налила из графина воду и поднесла стакан девушке.
– Я пришла, чтобы просить Вас о разрешении начать сбор средств на лечение Анны.
– Не поняла, – женщина, занервничав, начала суетливо копаться в бумагах, разложенных на столе. Потом взяла себя в руки и остановила взгляд на девушке. – Так о чем Вы говорите?
