Оспана, порывавшегося улизнуть обратно в шумный ресторан, где коллеги уже полностью расслабились и раскрепостили организм, загнанный канцелярской офисной суетой, она никуда не отпустила, поскольку боялась, что может недопонять хитроумного Башлина.
Молодой человек покорно согласился и принялся внимательно слушать незатейливый поначалу диалог.
Линда, как и положено воспитанной американской девушке, начала с погоды. Семен Павлович согласился с тем, что она прекрасна, попробовал даже для практики перейти на английский. Однако девушка не дала растечься собеседнику мыслью по корявому языковому древу и заставила говорить внятно на доступном тому языке, без поисков нужного оборота или слова.
Башлин нисколько не обиделся или не показал вида. Дипломат, что тут скажешь. Даже в самых ничтожнейших случаях он не терял присутствия духа и всегда держал себя в рамках приличия. Прямо какой-то японец, больше всего на свете боящийся потерять лицо.
– Прекраснейший человек был ваш отец, – наконец перешел он к теме, интересовавшей девушку. – Во всех смыслах. В обхождении прост, начитан и с точки зрения профессионализма чрезвычайно компетентен. Да ведь и школа за спиной какая! И Халлибуртон, и Шелл, где только не работал! Тут тебе и Кувейт, и Ирак, и Венесуэла.
Все помолчали. Возможно, Башлину, как любому талантливому карьеристу, пришла в голову мысль, что и он профессионал, и он не пальцем делан, и он мог бы замечательно работать на бывшей должности несчастного Джона Кардвелла, в буквальном смысле сложившего голову на службе. Тем более, что Стив Паттерсон тоже уходит. Придет новый босс. Никто не знает, кто это будет, такие решения всегда для всех непредсказуемы. Кто знает, в каком котле варят свои решения сильные мира сего. Даже для Башлина они являются небожителями, пребывающими в своих эмпиреях, и лишь порой снисходящие до простых смертных, дабы озвучить очередное такое решение. Смерды же буквально упадут на колени, с благоговением примут выбор начальства и начнут обволакивать сладкой приторной патокой очередного руководителя.
Линда и не подозревала, какая гамма чувств сейчас какофонит в мозгу бывшего папиного подчиненного. Тот же взирал на нее печальными глазами, отвлекшись на большого мотылька, атакующего яркую лампу в круглом абажуре, освещающую околоресторанную окрестность.
Созерцание мотылька подвигло Башлина на философичность.
– Вот так и мы, люди, – поманят нас золотистым пламенем монет ли, славы ли, роскошной жизни, короче говоря, тем самым библейским тельцом, и сломя голову бросаемся за непостижимой химерой.
– Почему же непостижимой? – вставил реплику Оспан, как всегда все делающий добросовестно. Попросила Линда поучаствовать в диалоге, ну вот, он в меру сил и старается.
– Потому что, молодой человек, нет предела человеческим желаниям! Матанализ изучали в институте? Знаете, есть такие последовательности, у которых есть конечный предел, а есть такие, у которых предел равен бесконечности, плюс там или минус. А у людей всегда так. Не удается загнать их в границы.
Все трое задумчиво поглядели на бабочку, явившуюся яркой иллюстрацией на редкость оригинальной мысли Башлина.
«Так дело не пойдет», – подумала Линда.
Некоторое количество градусов, запущенное в кровь Башлиным, явно тянули его на лирику. Да и недавняя смерть непосредственного начальника тоже сбивала с пути прагматизма и железной логики свершений. Отец, казалось бы, тоже свершал, свершал, а как закончил? Эх, юдоль ты человеческая…
