Астрид. Повести и новеллы - страница 7

И вот, любовь Ингигерд поддержал весь народ. Но никто не пожелал помочь Астрид обрести своё счастье, ни один не нашёлся, кто спросил бы о её любви. А любовь жила. Она жила, словно дитя вдовы-рыбачки, в нужде и бедности, но росла с радостью и надеждой. Она росла и продолжала жить, ибо в душе Астрид, как в море, были свежий ветер и солнце, и волны, и пена прибоя.

В богатой Кунгахэлле, далеко у границы, стояла большая, старинная королевская усадьба. Её окружал высокий вал, выложенный из дёрна. У ворот высились огромные камни, словно стража, а на дворе рос могучий дуб, и давал он тень всей усадьбе.

Здесь же, в пределах вала, стояли длинные, приземистые деревянные постройки. Они были такие древние, что коньки крыш поросли лишайником, а брёвна в стенах были необъятной толщины, будто из девственного леса, и побелели от старости. Сами крыши из дёрна цвели и зеленели. А маковка их сидела так плотно, словно рыбья чешуя, и сквозь неё едва могли пробиться травинки осоки.

В начале лета в Кунгахэллу приехал Олав, сын Харальда, и собрал он в старой большой королевской усадьбе всё, что требовалось для свадебного пира. Вверх по узенькой улочке неделями тянулись длинные вереницы бондов, которые везли на своих лошадёнках масло в чанах и сыры в мешках, да ещё хмель и соль, репу и муку.

Когда же наконец закончились повозки со съестными припасами, ещё пару недель тянулись вверх по улочке гости, приглашённые на свадебный пир. Ехали знатные дамы и господа, в каретах, со множеством слуг и рабов. Затем прибыли толпы шутов, песнопевцев и сказителей. Купцы ехали из самых далёких земель: из Вендена и Гардарики[5], – чтобы предложить королю подарки для невесты.

И после того, как ещё через две недели отшумело и это шествие по городу, ожидали последних гостей: свадебного поезда невесты.

Но невеста всё медлила. Каждый день ожидали, что она сойдёт на берег у королевского причала, а затем, идя позади трубачей и барабанщиков, весёлых юношей и серьёзных священников, прошествует вверх по улице к королевской усадьбе. Но её все не было.

Невеста заставила себя ждать, и все устремили взоры на короля Олава, чтобы взглянуть, не встревожен ли он. Но лицо короля оставалось спокойным.

– Если так хочет Господь, – говорил король, – чтобы я взял в жёны эту прекрасную девушку, то она приедет.

И король всё ждал, а тем временем травы уже лежали скошенные на лугу и василёк распустился во ржи.

Король всё ещё ждал, когда кончили дергать лён из земли и хмель пожелтел на высоких жердях.

Он всё ещё ждал, когда налилась соком и почернела ежевика в расселинах скал и шиповник заалел на голых ветках кустов.

Всё лето пробыл Хьялти в Кунгахэлле в ожидании свадьбы. Никто не поджидал принцессу более нетерпеливо, чем он. И он, конечно же, тревожился больше самого короля Олава.

Неловко было теперь Хьялти оставаться с воинами в королевском доме. Но внизу, у реки, была пристань, где обычно собирались женщины Кунгахэллы, провожая своих сыновей и мужей, отправлявшихся в дальнее плавание. Здесь собирались они и всё лето, чтобы следить, не видно ли на реке паруса, и чтобы погоревать об ушедших в море. Теперь и Хьялти каждый день приходил на пристань. Ему хотелось побыть среди тех, кто тосковал и плакал.

Ни одна из тех женщин, что в ожидании сидели на пристани плакальщиц, наверняка не смотрела вниз, на течение реки, с большей тревогой, чем Хьялти-скальд. Никто, кроме него, не вглядывался с такой надеждой в каждый приближавшийся к берегу парусник.