Астрик и Маргарита - страница 7

– Ну-ну, мечтай, – сказал Денис, снова утыкаясь в монитор.

– А что такого? Разве он не говорил, что я ему нравлюсь? Это дает мне право звонить ему, когда захочется. Почему я должна сдерживать свои чувства, подсчитывать, кто кому сколько написал? Разве можно скрывать такое прекрасное чувство?! Мне нечего скрывать, я не желаю лицемерить, играть в какие-то игры…

– Не играй. Пожалуйста. Но в таком случае будь готова: он от тебя через неделю сбежит. Небеснейшая красота великой любви открывается обычно только любящему.

– Я не понимаю: что такого страшного в любви? Я же ничего не требую. Я сама пишу, звоню, когда хочу услышать его голос. Я не предъявляю никаких претензий – сплошной позитив.

– Вот ты вроде умная, да? Вроде такой психолог тонкий… Все умеешь по полочкам разложить… – злился Денис.

– Ну договаривай свою омерзительную правду-матку.

– Любовь делает человека тупым, негибким, некритичным к себе. Каждый раз, вляпываясь в любовь, ты совершаешь ошибки на уровне шестиклассника в толстых-претолстых очках. Толстого шестиклассника в толстых-претолстых очках. Неужели ты не понимаешь, что нет ничего надоедливее, чем этот твой сплошной позитив?! Строить отношения на абсолютной искренности невозможно, это утопия! Любовь – иррациональное, на девяносто процентов чисто инстинктивное чувство; своим преклонением ты ставишь себя в униженное положение. И сколь бы громко культура и разум ни кричали, что смирение и самоумаление – это прекрасно, инстинкты реагируют на это потерей интереса. В инстинктах у нас записано выбирать сильнейшего. От этого тебе не уйти. Сколько раз ты уже признавалась ему в любви?

– Я всегда делала оговорки, что это его ни к чему не обязывает, что я могу простить ему все, что угодно… даже измену смогу простить…

– Ф-фу! – Денис опять в злобе уперся в экран, тщетно пытаясь придать романтическую таинственность упитанному призраку, прильнувшему к статуе.

– Что такого?

– Ни-ко-гда не говори мужчине, что ты его любишь! Ни-ко-гда!!! Если ты хоть раз скажешь мужчине «я тебя люблю» – это все. Конец любви.

– Ох уж! Знаток мужской психологии! – разозлившись, Маргарита становилась кусачей. – Сам небось будешь прыгать от радости, если тебе кто-нибудь в любви признается!

Дениса на несколько мгновений парализовал ее грубый намек, но он стерпел, понимая, что причинил ей немалую боль своей «омерзительной правдой-маткой». Он решил больше не давить. В конце концов, он свою миссию выполнил – мысль была посеяна; дальше эта мысль неизбежно начнет жить своей жизнью. И совершенно незачем доводить спор до победы. Вообще, это только примитивные люди вечно стараются довести любой спор до победы. Денис же, напротив, давно заметил, что намного действеннее в конце спора создать видимость примирения, согласиться, признать долю своей неправоты, чтобы загасить сопротивление. Это обеспечит в голове оппонента благодатную почву для дальнейших размышлений над его аргументами.

Он воспользовался подходящим случаем, чтобы притворно сложить оружие:

– Я, может, и буду. Здесь ты права… – он хотел что-то добавить про неудачное сравнение, но решил даже этого не делать. Самое веское последнее слово в споре – «ты права».

Вот такой он был хитрец.

Естественно, Маргарита напрочь забыла про Шопена.

***

Потом они вернулись в Москву, о чем Маргарита, конечно, сразу оповестила своего Адониса. Ему родители купили просторную, светлую квартиру на последнем этаже небоскреба на Мосфильмовской, где Маргарита очень любила просыпаться и откуда было трудно возвращаться к себе – в пыльный полумрак на Профсоюзной.