– Остынь, остынь. Погляди на меня, я же совершенно спокоен, а меня все это касается не меньше, чем тебя. А точнее говоря, по причинам, в которые мы не станем здесь вдаваться, – больше. Как говорится, кто старое помянет – вылетит, не поймаешь. А что касается «все устроено», то с этим все, как я и обещал. Ты же здесь? А картотеки… извини, старик, но, чтобы малость подправить картотеку гильдии, потребовалось бы раз в десять больше денег. Нужно выяснить, где в Нью-Вашингтоне лежит некий конкретный микрофильм, заменить его липовым, который подтвердит твой послужной список… Я, по правде говоря, даже не знаю, с чего тут и начать. Хотя, конечно, все можно сделать, если есть время, деньги и сноровка.
Шок, обрушившийся на Макса, был сравним с тем, что он испытал, когда Монтгомери объявил, что ферма продана. Несмотря на ту работу, которой ему приходилось заниматься на корабле, ему здесь нравилось, и не хотелось ничего менять. Он хорошо ладил с начальником, понемногу сходился с товарищами по работе и чувствовал себя вполне уютно и безопасно, как мышка в норке. А теперь норку внезапно залило водой, а сам он, что хуже всего, оказался в мышеловке.
Макс побледнел. Сэм успокаивающе положил руку ему на плечо.
– Не мельтеши, парень! Тебя еще не кинули в трюм.
– В тюрьму…
– Какая еще тюрьма?! Ты в самой что ни на есть безопасности, пока не вернешься на Землю. В Земпорте ты спокойно можешь сделать «Асгарду» ручкой, имея притом в кармане свою зарплату. У тебя будет в запасе несколько дней или недель, а то и месяцев, прежде чем кто-нибудь устроит шухер – или в центре этой твоей гильдии, или в Нью-Вашингтоне. Ты сможешь затеряться среди четырех миллиардов людей. Твое положение будет ничем не хуже, чем тогда, когда ты первый раз на меня наткнулся, – ты же помнишь, ты хотел тогда затеряться, помнишь? И у тебя в послужном списке будет один полет к звездам, о котором ты сможешь рассказывать внукам долгими зимними вечерами. А может, они никогда и не вспомнят о тебе; какая-нибудь канцелярская крыса засунет твой отзыв в ящик, и будет он там лежать до скончания века. Или ты сумеешь убедить какого-нибудь клерка в конторе мистера Койпера нечаянно потерять копии этого отзыва и никуда их не посылать. Например, Нельсона – у него всегда какой-то голодный вид. – Говоря все это, Сэм внимательно глядел на Макса. Потом он добавил: – А то ты можешь сделать то же самое, что собираюсь сделать я.
Поначалу до Макса дошла только часть того, о чем говорил Сэм. Потом он повторно прокрутил в голове все услышанное и понемногу успокоился, начиная понимать, что положение его совсем не такое отчаянное. В том, что касается Нельсона, Сэм, похоже, был прав. Нельсон намекал уже обиняками, что совсем не обязательно оценки эффективности, стоящие в корабельных журналах, совпадают с теми, которые попадают в отчеты, – при определенных обстоятельствах. Макс отложил эту идею в сторону, она ему не понравилась, да и не имел он представления о том, как предлагать взятку.
Когда повторное воспроизведение в голове Макса дошло до последней ремарки Сэма, он встрепенулся:
– А что ты собираешься делать дальше?
Сэм внимательно разглядывал кончик своей сигары:
– Я собираюсь соскочить.
Идея Сэма была проста и понятна без объяснений. Однако по законам империи это было преступлением, которое влекло за собой даже более тяжелое наказание, чем подделка документов гильдии. Дезертирство почти уравнивалось с предательством.
