Никки решила остановиться без всяких вопросов о продолжении. Профессор Ван-Теллер смотрел на неё с острым интересом.
– Кто вас научил такому… видению? – заинтригованно спросил он. Студенты сидели не дыша.
– В основном – вы, профессор, – улыбнулась Никки.
– Как так? – совсем высоко поднял седые лохматые брови профессор Ван-Теллер.
– Я взяла вашу книгу «Общий курс системного моделирования», – весело пояснила Никки, – чтобы почитать о функционировании квазизамкнутых биосистем. Книга оказалась очень полезной для расчётов моей оранжереи. А потом я так увлеклась, что прочитала её всю. Многие места были весьма непростыми, но я их одолела, и ваша книга… перевернула моё представление об этом мире.
– Спасибо, – помолчав, сказал профессор Ван-Теллер тихим удивлённым голосом. – Самый ценный отзыв, который я когда-либо получал о своей книге… К сведению остальных, – обратился он к аудитории, – «Общий курс» – не школьный, а университетский учебник.
Он повернулся снова к Никки.
– Я узнал вас, вы – мисс Никки Гринвич, прожившая на астероиде десять лет?
Никки согласно кивнула.
– У меня к вам просьба, – пристально глядя на Никки, произнёс профессор. – Скоро выходит новое издание «Общего курса». На суперобложке издатели любят размещать похвалы книге от всяких знаменитостей. Как практичный человек, я хотел бы привести ваш отзыв о моей книге крупным шрифтом на обложке. – Профессор поднял руку с т-фоном, записывающим всю лекцию. – Я уверен, это заметно поднимет уровень продаж. Вы согласны?
– Конечно, профессор, – легко согласилась Никки.
– С вашим портретом? – уточнил профессор.
– Как вам будет угодно, – не возражала Никки. Аудитория еле слышно, но дружно загудела.
– Скажите, – продолжил профессор, наклонившись к Никки, – а вас не удивила моя такая… очень деловая просьба? – Он смотрел на неё со странным вниманием.
– Нет, – улыбнулась Никки, – это полностью соответствует системной парадигме, изложенной в вашей книге. А могу я рассчитывать на десять процентов от роста продаж вашего учебника?
– Можете! – Профессор расхохотался, и глаза его торжествующе блеснули. Он медленно заковылял к кафедре, опираясь на огромную клюку. – Вряд ли кто понял, – весело произнёс Ван-Теллер, – но я проверял, насколько мисс Гринвич усвоила последнюю главу моей книги. Она усвоила её отлично! Но это был не просто тест, – обернулся профессор к Никки, – все наши договоренности остаются в силе.
– Нисколько не сомневалась, – сказала Никки.
Школьники не выдержали и забубнили.
– Принцесса Дзинтара, – профессор остановился возле передних столов, – а вы что-нибудь хотите сказать о бабочке, которая порхает в этом зале в вашу честь?
– Она красива, – сказала Дзинтара, – и это её главная загадка. Когда я смотрю на полёт бабочки, моё сердце трепещет от счастья и тоски. Почему? Может, мы в древности дружили с этой бабочкой, и генетическая память о тех временах ещё жива? Или во мне существует эстетический контур, резонирующий с музыкой, бабочкой, стихом? А может, это вечная мечта о крыльях и свободе бьётся и плачет во мне?
Принцесса замолчала. Профессор неподвижно постоял возле неё, потом доковылял до кафедры и повернулся к аудитории лицом.
– Браво всем, – сказал он, улыбаясь.
Он уже не походил на буйного агрессивного старика с первой лекции. Лицо его стало светлее и мягче.
– Вы сегодня помогли мне принять важное решение, – негромко произнёс профессор Ван-Теллер. – Я собирался отказаться от очередного курса омоложения – больно, дорого, надоело… – и уйти на окончательный покой в конце этого семестра. Сейчас я решился ещё раз отдать свои старые кости этим эскулапам – пусть мучают… Поработаю несколько лет, погляжу на ваш набор… что из вас получится… – Профессор посмотрел на Дзинтару, Никки, обвёл взглядом аудиторию. – Все свободны.
