– Какие раненые?
– Еще на той, на Великой Отечественной. Вот туда Анна и пошла работать после института. Вот там она своего летчика и встретила. Его в первом же бою сбили, совсем, видать, мальчишкой был. Ну, выходила его, добилась, чтоб выписали, замуж за него вышла. Полгода все нормально было, а потом – опять. «Прикрой меня, атакую!..» Целыми днями кричит. И тридцать лет в атаку идет. За нас с тобой…
Взвод разместился на ночлег в большом колхозном сарае. Усталые солдаты, повалившись на прошлогоднее залежалое сено, молчаливо ожидали, пока Гарбузенко и Кодеридзе поделят продукты на сутодачи.
– В деревне раненых полно, – оживленно рассказывал Святкин командиру взвода. – Еле крышу раздобыл. Спасибо, местное население помогло. Вот, знакомьтесь. Валентина Ивановна. Валюха.
И, взяв за плечи, поставил перед собой девочку лет двенадцати, одетую в солдатский ватник, женский платок и огромные латаные валенки.
– Здравствуйте, Валя, – торжественно сказал Суслин и пожал девочке руку.
– Тут в каждой хате по палате, – продолжал ефрейтор. – Раненые, санитарочки, врачей навалом. Сборный пункт, что ли. Эвакуации ждут.
– Большие бои? – солидно спросил младший лейтенант.
– Немцев в колечко взяли, – пояснил Святкин. – Слышали днем дальнобойную? Это их обрабатывали. Так что мы, считайте, в тылу.
– Я пойду, – сказала девочка, с любопытством рассматривая усталого младшего лейтенанта. – Мне завтра вставать рано. В Некрасовку побегу, к бабушке.
– Там же, говорили, немцы? – удивился Игорь.
– Нет. – Девочка открыто, по-детски улыбалась в глаза младшему лейтенанту. – Там бабушка наша. Немцы отступили, а она под ними была.
– Ну счастливо тебе, Валюха, – сказал Святкин. – Спасибо за помощь.
Девочка убежала. Святкин продолжал топтаться возле командира взвода. Подошли Гарбузенко, Мятников и Сайко.
– Тут вот какое дело, – степенно начал Мятников. – Двадцать лет – это ведь не шутка, правда, товарищ младший лейтенант? Не баран чихнул, как говорится.
– Дата, – увесисто подтвердил Сайко.
– А будет ли у парня очко или сразу перебор – неизвестно, – глубокомысленно изрек Гарбузенко. – Война, она и не такие банки срывала, верно говорю, хлопцы?
Суслин молчал. Сержанты переглянулись.
– Ну так как, товарищ младший лейтенант? – спросил Мятников.
– Что – как?
– Уважим?
– Ничего не понимаю, – Игорь пожал плечами. – Что вы крутите, Мятников?
– Чего там не понимать? – удивился Гарбузенко. – Двадцать лет Витьке Свату стукнуло, вот и все понимание.
– Двадцать лет? – иронически переспросил Суслин. – Надо же, какое совпадение. Не успели из роты уйти, как сразу…
– Чтоб мне провалиться! – вдруг заорал Святкин. – Чтоб меня в первом бою разорвало, чтоб мне век свободы не видать, чтоб… – не найдя слов, он с остервенением щелкнул ногтем большого пальца о зубы. – Вот!..
– Ну поздравляю, – сказал Суслин, озадаченный его горячностью. – И что дальше?
– А дальше – война, – угрюмо сказал Святкин. – Дальше – пиф-паф. Может, завтра, может, через неделю. Так имею я право свой день рождения отметить или нет у меня такого права? В селе есть самогонка. Меняют на сахар. Вот я и прошу, в первый и последний раз прошу, лейтенант, позволь сегодня выпить. Просто так, по глоточку. Я – беспризорник, это мой первый день рождения. Первый, ребята, а может, и последний. Вот!..
Святкин замолчал. Молчали и сержанты, ожидая, как решит командир. А Суслин тоже молчал, потому что не знал, как ему поступить.
