Рванул взрыв. В воздух полетели доски, обломки бревен. «Тигр» с ходу развернуло на разорванной гусенице, он загородил пролет моста.
– Ура! – не выдержав, восторженно заорал взвод. – Ура Святкину!
Танковая башня поползла вправо, ощупывая пространство впереди. Пулеметная очередь распорола снег.
– Бей по щелям! – кричал Сайко. – Бей по триплексам! Не давай ему глядеть!..
Взвод открыл беспорядочную стрельбу. Пули с визгом рикошетили от брони, а танк, медленно поводя башней, прошивал снег длинными очередями.
С опушки леса тоже ударили пулеметы. Первые мины с выматывающим душу визгом взлетели в воздух. Они звонко рвались на поле, пятная снег черными розетками разрывов.
– Сейчас пойдут! – крикнул Мятников. – «Тигру» гляделки заткните, ребята!..
Из-под моста, с кормы танка, снова показался Святкин.
– Убьют!.. – что есть силы закричал Суслин, как будто ефрейтор мог его услышать. – Убьют, Святкин, назад!..
Широко размахнувшись, Святкин швырнул гранату и полетел вниз, под мост. Громыхнул взрыв, и танковая башня замерла. Пулемет еще бил, но теперь в одну точку: осколки гранаты намертво заклинили погон.
– Хабанера, тащи патроны! – Сайко схватил противотанковое ружье, вскочил на снежный бруствер окопа.
– Куда? – не понял Хабанеев.
– Не дрейфь, Хабанерочка! Раньше смерти не убьют! А сдрейфишь, застрелю!..
Пригибаясь, Сайко бросился к застрявшему на мосту «тигру». Хабанеев бежал следом, волоча цинк с патронами. Они нырнули под танк, Сайко выставил ружье между катков.
– Видал, брат, какая позиция мировая! Экстра-люкс! Автомат взял?
– Ну, взял, ну?
– Левее тебя в днище – люк. Поглядывай, чтобы танкисты его не открыли. А то шарахнут нам по задницам…
Из лесу показались танки, стреляя с ходу. От грохота взрывов и рева моторов дрожала земля: под прикрытием танков шли транспортеры и мотоциклы. Ливень огня обрушился на взвод.
Закричали первые раненые. Растерявшийся Лавкин вскочил и тут же упал, прошитый очередью.
В голос рыдал сантехник Леня Лавкин, уткнувшись в плечо сурового Глебова. Глебов-племянник обнял его, прижал к себе.
Святкин скатился в окопчик командира взвода:
– Калуга мой накрылся! Ко мне, видать, перебежать хотел…
– «Пантеры»! – отчаянно крикнул Суслин. – Не видишь, что ли?!
– Танки жечь мы сами будем, – отрезал Святкин. – Твое дело – за флангами следить, понял? Видишь, автоматчики по целине обходят? Держи фланги, лейтенант, а я за ружьем смотаюсь. Бронебойка моя у Калуги осталась…
И выскочил из окопа.
Резко били противотанковые ружья. Один из немецких бронетранспортеров загорелся, автоматчики попрыгали в снег. Шедший следом танк столкнул горящий бронетранспортер с дороги. Гулко рванули бензобаки.
– Ай да мы, Хабанерочка, ай да мы с тобой!.. – Сайко подмигнул напряженно-серьезному Хабанееву.
– Недолго музыка играла, недолго фрайер танцевал. Патрон!..
– Танки! – крикнул Хабанеев, вгоняя патрон в казенник бронебойки. – Танки на нас, Ваня!..
– Они эту «тигру» в речку хотят столкнуть, им мост нужен. Слушай, Хабанера, у тебя патефон был когда-нибудь?
– Какой патефон? – не понял Хабанеев.
– У меня тоже не было. Жалко, правда? Держи ружье.
– Ты куда?
– Я с этой стервой «пантерой» поговорю. А то ведь раздавят нас с тобой под танком и фамилий не спросят…
Сайко сунул за пазуху ватника гранаты, выбрался из-под днища «тигра» и ловко пополз по кювету навстречу немцам.
Ловя на мушку бронетранспортер и перезаряжая после каждого выстрела, Хабанеев искоса поглядывал на ползущего вперед друга. И даже не обрадовался, когда поджег еще один бронетранспортер: не до этого ему сейчас было…
