Аудельфина. Книга 1 - страница 9

Уровень же развития памяти дельфина сравним с социальной памятью человека, дельфин способен узнать своего брата и после двадцати лет разлуки. Этот вид признания может быть даже более длительным у дельфинов, чем у человека, потому что свист дельфинов остаётся неизменным на протяжении десятилетий, в то время как организм человека претерпевает изменения.

Сама вода – интересная и загадочная субстанция на Земле, без которой, конечно же, невозможна жизнь на планете, и она является тем, что разделяет наш земной и их подводный мир. И если бы не было воды, ни капли, то всё живое на планете бы погибло, так как без воды, как и без воздуха жизнь на Земле немыслима.

И вот тебе, пожалуйста, мне ещё и двадцати нет, а я уже на море побывал! Правда, недолго и не так, как мечтал когда-то. Всё же боевой поход по чужой земле это не морская прогулка на гражданском лайнере. Пацанам на гражданке расскажу, некоторым и такого не видать, – подумал Конев, вспомнив, кстати, как с друзьями во дворе они под гитару пели популярную тогда песню шансона «Все дельфины в ураган». То есть пел под гитару любимец всех девчонок авторитетный КМС по боксу брюнетный крепыш Москва, все остальные подпевали в меру своих способностей. Самостоятельно же Конев под гитару петь не мог, так как не знал где надо начать, а где заканчивать куплет, но три «блатных» аккорда он кое-как все же осилил.

– Вообще-то, набор в группу уже давно прошёл, но мы можем сделать исключение ввиду особенных способностей вашего ребёнка, – сказала дама средних лет, с уставшим лицом и строгим взглядом, – директор музыкально учебного заведения. И, взяв за руку стесняющегося семилетнего мальчика, цокая каблуками, завела его в пустой класс, где находился только один огромный, как бегемот, инструмент – чёрное пианино.

Проведя пару определённых, несложных тестов с неизменным лицом, выйдя с претендентом на звание оперного певца, ну, в крайнем случае, скрипача «Большого театра» в фойе, она вынесла свой суровый вердикт:

– К сожалению, ваш мальчик никогда не сможет играть на инструменте, а уж тем более петь, у него полностью отсутствует музыкальный слух, а это, сами понимаете, – дар Божий.

Пронесло, – облегчённо вздохнув, подумал Серёжа, уверенный в том, что музыкалка – удел исключительно девчонок, нелепых очкариков и непроходимых тихонь, одновременно краснея оттого, что не смог оправдать возложенных на него надежд, отчего ему захотелось пуститься наутёк туда, где его никто не найдёт.

Из кабины водителя, стёкла дверей которой по понятным причинам были опущены, до бойцов долетала еле слышная песня: «светят прощальным светом…» – пел Муромов «Яблоки на снегу». Песня только что вышла и была в России популярным шлягером, под который, разгоряченная «невинной» ламбадой, в борьбе со скукой на танцплощадках страны, утопая в цветомузыке, лихо отплясывала гламурная молодёжь. В бригаде ходила байка об этой песне, что якобы она была положена на стихи одного воина-интернационалиста, который написал их находясь под впечатлением одного случая: «Один молодой боец захотел полакомиться яблоками и заодно, порадовав своим проворством угостить товарищей. Совершая задуманное, под покровом ночи имея подобный опыт на гражданке, он тайком проник в яблоневый сад, который находился в горной местности Афганистана, где „духи“