– Ладно, – хмыкнул мужчина. – Подождем. Но потом я в очереди первый! Все слышали? – выкрикнул он, салютуя бокалом с вином, – не говорите потом, что я не предупреждал!
Я от ужаса приросла к полу. К горлу подступила тошнота.
– Так, хватит! Займитесь своими делами, – крикнул Эрик и обратился к бармену, – врубай музыку.
Он подвел меня к барной стойке и усадил на высокий табурет, сделанный из черного стекла. Бармен немедленно поставил передо мной бокал, наполненный красной жидкостью.
– Пей, – Эрик пододвинул ко мне бокал.
– Не пью, – я отодвинула бокал.
– Я не спрашиваю, пьешь или нет. Я говорю: пей! – Эрик взял бокал и поднес к моим губам.
Жидкость оказалась очень густым, вязким и сладким красным вином. Я выпила половину бокала и в голове зашумело. Я зажмурилась. А даже и к лучшему, что сейчас захмелею и не буду понимать, что со мной сделают. Отличный рецепт для забвения, о котором так часто говорят дисциплинаторы. Я потянулась за оставшимся вином, но Эрик накрыл бокал рукой:
– Хватит, Алика!
Вино придало мне смелости. Я оттолкнула его руку и спросила:
– А то что? Чем вы меня можете напугать, учитывая, что со мной собираются здесь сделать? По-моему, мне уже бояться нечего, поэтому я могу делать все, что захочу. Конец – простите за каламбур – будет один и тот же.
Бармен застыл с бутылкой в руках и бросил испуганный и недоуменный взгляд на Эрика. Эрик, не обращая на него ни малейшего внимания, схватил бокал и выплеснул вино на пол.
– Хватит. Пойдем! – он рывком поднял меня с табурета и за руку повел в угол бара, к двери, прикрытой черным плотным занавесом.
За дверью обнаружилась металлическая винтовая лестница. Покачиваясь от вина и балансируя на каблуках, я принялась спускаться по ажурным ступеням. Эрик крепко держал меня за руку. Лестница уперлась в коричневую деревянную дверь. Эрик толкнул ее. Она, скрипнув, открылась, и мы оказались в подвале.
Огромное помещение, видимо, занимало весь периметр здания. Дальняя стена тонула в красноватом сумраке. Звучала странная волнующая музыка, очень напоминающая "Энигму". Мужские голоса мощным хором выговаривали странные, с придыханием, слова на незнакомом языке. Только теперь я поняла, чего мне так странно не хватало в этом мире: музыки. В Москве она звучала отовсюду: из машин, окон, телефонов прохожих. В моем доме всегда фоном играли любимые мелодии. Я вообще меломанка и без музыки не могу и дня прожить. И вдруг страх куда-то отступил. Или вино и музыка сделали свое дело, или это высшая форма страха, когда уже все равно, потому что ужас настолько запределен, что мозг отключает эмоции, чтобы сохранить психику.
Алый полумрак колыхнулся движением, и вдруг вспыхнул яркий красный свет. Это зажглись многочисленные факелы, прикрепленные к стенам. Вдоль стены стояла длинная шеренга мужчин в кроваво-красных плащах с капюшонами. Плащи были запахнуты не полностью, обнажая одно голое бедро. На лицах белели полумаски, закрывающие глаза, но оставляющие открытой нижнюю часть лица. Посреди подвала стояла скульптура: обнаженный мужчина с торчащим членом, вокруг которого обвился змей. Рядом со статуей стоял маленький столик, а нем лежала та самая книга, которую я украла в кафе.
Ко мне подошел Дан. В руках он держал ажурную черную полумаску.
– Надень это, – велел он.
Я послушно надела маску. И вдруг пол качнулся под ногами. Всё стало каким-то ярким, выпуклым, искаженным, как в кривом зеркале. Стены двинулись ко мне, лица мужчин задвоились. Я попыталась сорвать маску, но она намертво приклеилась к моему лицу. Меня охватил ужас.
