Позже мы с ней познакомились. И общались долго. Потом же она куда-то исчезла и мы забыли о ней. Вроде как переехала в другой город. Кажется, это было так. В целом же девушка оказалась хорошей. Зачем она приходила узнавать о времени, спрашивать мы ее не стали.
Концерт в воинской части
Однажды в Дом культуры, в подвале которого находилась репетиционная «норда», приехал цирк. Камора наша была расположена так, что над ней была лестница, ведущая в актовый зал. Когда в ДК приезжали разные артисты и группа начинала репетировать, представители этих артистов приходили к нам с просьбой играть тише, так как наша аппаратура перебивала их колонки. Выходило, что зрители вместо представления на сцене сидели и слушали рок!
В случае с цирком все повторилось как обычно.
Что ж, мешать циркачам никто не стал. Поэтому аппаратуру вырубили, один из нас взял в руки обычную шестиструнную гитару и мы все расселись кто где, в ожидании когда кончится цирк.
Однако вскоре возникшая было скука была нарушена. В камору вошли двое полицейских и один военный. При виде погон у нас вытянулись лица. Каждый мысленно переворошил свою память на предмет правонарушений.
– Кто здесь музыкант? – зычно выдал один из ментов.
– Я – неуверенно отозвался один из нас.
– Так, есть разговор, – продолжил тот, цепко осматривая камору.
Мы испуганно затаили дыхание. Все гадали о причине визита ментов.
– А в чем дело?
– Удав из цирка сбежал. Ползет на звук. К вам в подвал заполз!
Показалось, что никто из нас не понял, о чем речь.
– Какой удав?
– Длинный! – невозмутимо ответил мент, продолжая вести свой взгляд по каморе.
Но тут он неожиданно сменил строгий тон на дружелюбный:
– Да ладно, шучу я, пацаны! Хотите денег заработать?
Денег заработать мы хотели, тем более, что предлагал это не кто-то, а полицейский, ругаться с которым совсем не хотелось.
Предложение его показалось привлекательным: мент предложил дать концерт в воинской части. «С каждого солдата по пятьдесят тенге за вход», – добавил молчавший прежде военный. Услышав, что солдатов ожидается не менее пятисот человек, мы согласились.
К парадному входу ДК подогнали армейский автобус, аппаратуру погрузили и группа наша поехала выступать в воинскую часть, находившуюся недалеко от городка, в котором была наша камора.
По приезду в часть в глаза бросился неестественный порядок. Он был слишком броским: слишком побеленные бордюры, слишком чистые тротуары… Казалось, что эта чистота соткана из чьих-то страданий. И, вероятно, так оно и было. Потому как в те годы в армии дедовщина и издевательства над солдатами были обычными явлениями. В тот день в части был какой-то праздник. Руководство хотело преподнести подарок солдатам, вот оно и вышло на рок-группу.
Выступать на сцене зала, в котором сплошь сидели одни военные было прикольно. «Норд» так больше не выступал! В части мы познакомилась с прапорщиком, отвечавшим за музыкальное оборудование. Прапор травил плоские армейские шутки, много курил и под конец подарил нам кучу всякой разной аппаратуры. С выступления этого команда наша приехала в тот день поздно. От денег за выступление благодушно отказались.
– Ну как хотите! – равнодушно пожал плечами прапор.
И только в каморе потом подсчитали, что пятьдесят умножить на пятьсот получится двадцать пять тысяч.
– Блин, сколько денег профукали, – сокрушалась мы потом.
Кроме воинской части как-то довелось еще выступать на дне рождения генерала МВД. Тогда один из ментов весь вечер требовал от нас частушки.
